Она обижается на то, что дети бросили и предали её в трудную минуту.

У Людмилы всегда были свои понятия и представления о том, какой должна быть настоящая семья. Она четко понимала свои обязанности по отношению к своим детям и мужу.

Дети всегда должны быть накормлены, чисто, аккуратно, не хуже других одеты. Уроки всегда сделаны. Оценки в дневниках только хорошие.

И Людмила делала для этого все. Она стирала, гладила, готовила, ходила на собрания, нанимала репетиторов. Она была образцовой матерью. Так говорили все знакомые, соседи, так считала она сама.

С мужем, у них всегда были общие задачи. Они всегда что-то строили, ремонтировали, покупали. На что-то копили, думали о будущем.

Но, как оказалось, их думы о будущем не совпали.

Когда выросли дети и разъехались из дома, муж ушел из семьи. Он сказал, что просто устал выполнять команды жены. Устал от ее материального подхода к жизни. Им не о чем было поговорить. Все разговоры всегда сводились к бытовым делам.

Он сказал, что Людмила и понятия не имеет что в душе у человека, с которым она прожила всю жизнь.

А Людмиле и действительно было не до душевных переживаний ее домочадцев. Главное, чтобы все было не хуже, чем у других.

Дети разъехались и совсем забыли про мать. Звонили редко. В гости не приезжали совсем. У всех были свои дела.

Людмила злилась на детей. Она считала, что они бросили ее, предали в трудную минуту.

А взрослые дети, откровенно не понимали, что требует от них мать.

У нее есть дом, есть пенсия. Она, не в чем не нуждается. Что еще ей нужно?

Вести с матерью задушевные разговоры они были не приучены. Она сама всегда считала это пустой тратой времени.

Она не лезла к ним в душу, когда они еще жили дома. А теперь и они не особо переживают о ее душевных волнениях.

Людмила живет совсем одна. Все ее родные сыты, обуты, одеты, не в чем, не нуждаются, заботятся о себе сами.

Казалось бы, живи да радуйся. Но почему то, так болит душа. А ведь именно о ней, о душе, Людмила думала меньше всего на свете.

Главное, чтобы было не хуже чем у других. А как у других обстояло дело с душевным благополучием, Людмила никогда не присматривалась.

А теперь, никто не присматривается, что твориться в ее собственной одинокой душе.