Зине пришлось бросить все и срочно вернуться в родной город: мама заболела, за ней нужен уход.
Прилетела первым рейсом на следующий день после того, как позвонила соседка. Все оставила далеко за полярным кругом: мужа, детей. Дети взрослые, в ее помощи не нуждаются, каждый живет своей семьей. А вот с мужем так и не смогла договориться: твердит одно и то же: найми сиделку. Разве сиделка лучше обеспечит догляд за больной матерью, чем родная дочь. Зина почувствовала свою вину: слишком редко навещала мать. Каждый отпуск старались съездить на юг, насладиться теплыми лучами солнца, у себя они его почти не видят. Если и удавалось вырваться к ней, то не больше недели у нее гостила. В прошлый приезд заметила, что старушка начала «сдавать», но не думала, что болезнь так быстро ее «оккупирует».
Вот она около родного дома. Всего два этажа ее отделяют от родимого человека. «Только бы застать ее живой,» - и несмотря на всю грузность своего тела, очень быстро поднялась на третий этаж. Позвонила соседке, та дала ей ключ от квартиры. Несколько секунд Зинаида стояла в оцепенении, прежде чем провернуть ключ в замочной скважине. Потихоньку приоткрыла дверь – тишина. И вдруг слышит слабый голос больной:
- Полина, это ты? Проходи, а то устала уже лежать одна. Хоть телевизор мне включи. И водичку в бокале пора поменять.
Зина неслышно разделась. Оставив свои вещи в прихожей, прошла в спальню. Боясь напугать своим появлением старушку, заговорила сразу:
- Мама, это я приехала.
- Зина? Как же ты оставила своего барина? Он, поди, теперь пропадет без тебя. – И протянула свои сухонькие руки навстречу дочери. Обнялись, всплакнули две родные души. И Зина принялась за работу. Поменяла постель матери, сделала влажную уборку в квартире, чтобы легче дышалось. Успела за продуктами сбегать в магазин, за свежими фруктами и овощами на рынок… На обратном пути заскочила в аптеку, добрала лекарства из списка терапевта. Приготовила диетический суп из овощей, чтобы поддержать здоровье мамы. Так закрутилась, что забыла доложиться суженому, что долетела и уже на месте. Он сам, не дождавшись от супруги звонка, напомнил о себе. И опять нытье. Иногда Зину раздражало, что муж, дожив до шести десятков, так и остался ни к чему не приспособленным.
- Левушка, хватит ныть, у тебя еды в холодильнике на целую неделю. Или ты даже не в состоянии открыть дверцу? Привыкай, нянька улетела. Как закончатся запасы в холодильнике, позвонишь. Сообщу Вике, и она тебе наготовит. С голоду не помрешь. А все остальное – учись сам. Я поживу немножко с мамой, скрашу ее одиночество.
Вечерами к ним в гости приходила соседка, и она играли в домино, лото.. Полина отметила, что Егоровна как-то свежее стала. Не только начала вставать с кровати сама, но и потихоньку передвигалась по комнате. Зине даже показалось, что скоро она может уехать домой. Душой-то понимала, что в этом возрасте мать одну оставлять нельзя. Но домой тянет. Вроде нет малолетних детей, которым она очень нужна, если только муж… Сама виновата: всю жизнь ему старалась угодить. Боялась, как бы он не начал ходить налево. Женщин-то одиноких у них на севере хватает. Понарожали от командировочных, а теперь одни воспитывают своих детей, не прочь «полакомиться» и чужим. Вот и держала всю жизнь ухо востро. В этом-то возрасте ей кажется, что на него никто не позарится, а там, кто его знает. Мужик-то он и сейчас видный.
Готовила маме котлеты на пару, а мысли уносили ее далеко, на север. Придется уговаривать старушку переехать к ним. Квартира просторная, трехкомнатная. Внуки тоже стали большие, редко наведываются в гости, у них уже другие интересы. Поселят маму в одной из спален. Зина на пенсию вышла в этом году. Будет постоянно около нее. Конечно, холодновато. Можно на лоджии устроить ей место для прогулки. Только бы начала хорошо ходить.
Долго Зинаида не решалась с матерью заводить разговор на эту тему. Сегодня решилась: откладывать дальше некуда:
- Мама, как ты смотришь на то, чтобы переехать к нам жить? И тебе будет веселее, и мне полегче. Дом-то все равно требует женского внимания…
- Ты что, смеешься? Да разве я уживусь с этим барином? Нет, из своего угла ни шагу. Да и сколько мне осталось жить, не хочу, чтобы мои косточки покоились в вечной мерзлоте. А сжигать мое тело после смерти не надо, хочу, чтоб похоронили по-христиански.
- Мама, я ж не об этом, умереть всегда успеешь. Мне хочется, чтобы ты прожила долго. Я обеспечу тебе полноценный уход. Во двор ты здесь не выходишь. А у нас первый этаж. С Левушкой будем в хорошую погоду выводить тебя на прогулку.
- Зинк, ты меня опять не поняла, я про барина. Вспомни, какие у нас были натянутые отношения, а сколько раз ругались, пока вы не уехали. Нее, не уживемся мы с ним. Дочь, а ты поезжай, если надо. Полина меня не бросит.
- Об этом даже речи нет. Без тебя никуда не поеду. Ты хорошенько подумай. Давай попробуешь пожить у нас с месяц, а там видно будет.
- Да он меня и за месяц в могилу сведет, - не унималась старушка.
Так, и не договорившись, легли спать. Сквозь сон Зина услышала, как мама всхлипывает. Вскочила, в чем была, подбежала к кровати. Обняла дорогого человека и начала успокаивать:
- Не хочешь, никуда не поедем. Просто, хотела, как лучше. Только не расстраивайся, я остаюсь. - До самого рассвета просидели мать с дочкой не смыкая глаз, каждая со своей думой в голове. На утро Егоровна сдалась:
- Забирай меня, дочка, к себе. Вижу, как ты мучаешься. Понимаю, что тебе тоже трудно оставить свой дом. У тебя там, как и у меня здесь, все родное. Давай попробуем. Только барина своего утихомирь, не вынесу я его издевок. Звони, пусть приедет, подмогнет тебе чуть-чуть, одной-то со мной не справится.
Через полмесяца Егоровна уже обживала новое жилье. Чего греха таить, понравилось ей. Да и зять относился к ней с уважением. Слава Богу, отметила старушка, что Зина чуть повеселела. Лишь бы у дочки все было хорошо, а она привыкнет, да и сколько ей жить-то осталось. Одно плохо: далеко со своим Федоровичем лежать придется. Но ничего, всякое бывает.
Свежие комментарии