В этом году отмечается своеобразный «юбилей» — 25 лет одной из величайших геополитических и национальных катастроф, краху СССР. Многие детали уже стерлись из памяти. Но напоминать о них надо, чтобы понимать, как близка была опасность уничтожения не только СССР, но и России, и чем могут обернуться слова политиков, брошенные то ли в шутку, то ли для решения сиюминутных политических задач.
День 12 мая 1991 года начался новостями в духе перестроечной эпохи. На Международном кинофестивале в Каннах рабочая программа стартовала с просмотра фильма Карена Шахназарова «Цареубийца». Зал был полон не только в торжественный час премьеры, но и на показе для прессы. Чуть позже сообщили: на полигоне Капустин Яр уничтожена последняя ракета СС-20. Ближе к полудню СМИ отчитались: «Эта дата — 12 мая 1991 года — войдет в историю советских Вооруженных сил». Парламент решил провести эксперимент: ввести некоторые элементы контрактной системы в армии.
ВЦИОМ тогда опубликовал итоги широкомасштабного опроса: «Что, на ваш взгляд, является сейчас основным препятствием на пути демократических преобразований в Советском Союзе?» Итоги оказались такими: виноваты, мол, абсолютно все, но дело главным образом в «противостоянии "центра" и республик» (30%). Видимо, ликвидацией этого противостояния и решили заняться президент СССР Михаил Горбачев и председатель Верховного совета Российской Федерации Борис Ельцин.
В 11 часов в Кремле началась встреча Михаила Горбачева, Бориса Ельцина и Руслана Хасбулатова с членами Совета Федерации Союза ССР, руководителями 16 автономных республик. На ней «было выражено свое, особое отношение к документу», подписанному на встрече 23 апреля президента Горбачева с лидерами девяти союзных республик (так называемая группа 9+1), на которой, по сути, был дан старт «новоогаревскому процессу» — созданию принципиально нового союзного договора и превращению СССР в Союз Суверенных Государств (ССГ), некоего уже конфедеративного государства.
Это «особое мнение» заключалось в том, что автономии в ССГ брали не в качестве равноправных субъектов, а только в составе существующих союзных республик, с чем автономии были не согласны. И тут надо вспомнить о почти забытом «параде суверенитетов», начавшемся примерно за год до описываемых событий.
Виновником политически провального шага оказался Борис Ельцин. Его шокирующие слова помнят наверняка все. 6 августа 1990 года Борис Николаевич произнес историческую фразу: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить».
Эти слова были с энтузиазмом подхвачены руководителями автономий, а продолжение фразы было моментально забыто: «Но вы находитесь в центре России, и об этом нужно подумать». Общественность, как левая, так правая, задумалась не на шутку. Зато местные элиты обрадовались чрезвычайно. У них тоже появилось вроде как право «всем владеть, и никакому иному государю ни ответа, ни податей не давать».
4 мая 1991 года, выступая по телевидению, Ельцин отмечал, что на встрече «9+1», по его убеждению, «был достигнут компромисс, который позволяет сегодня проводить реформу в условиях согласия по основным вопросам, а не противостояния и конфронтации». А уже 12 мая — на тебе — чуть ли не боярский бунт. Да каждый норовит напомнить: «Это вы, Борис Николаевич, сами сказали-с». Действительно, никто за язык не тянул. Зато расхлебывать сложную юридическую коллизию государству пришлось целых двадцать лет.
12 мая 1991 года заседание затянулось на долгие шесть часов. И Горбачев, и Ельцин понимали: уступки главам автономий могут привести к краху «новоогаревского процесса», что и произошло. Настаивание на статус-кво тоже казалось невозможным: за 1990 год мало того что все союзные республики объявили о суверенитете, так еще примеру «старших товарищей» последовали и национальные образования рангом пониже.
Интересно, что первой из АССР о суверенитете заявила Нахичеванская республика, руководимая тогда Гейдаром Алиевым. Его мотивы были многочисленны и понятны. А вот то, почему «майку лидера» перехватила Карелия всего с 7% коренного населения, доказывало одну истину: в основе «растаскивания» как СССР, так и России лежали отнюдь не национальные проблемы самоопределения, а элементарная корысть местных элит, сдобренная демократически-освободительным пафосом, а часто и прямой иностранной помощью.
На тот момент некоторые автономные республики уже давненько стали дистанцироваться от России и повышать свой статус. Так, в марте 1991-го был сорван всероссийский референдум о введении поста президента РСФСР в Северной Осетии, Татарстане, Туве, Чечено-Ингушетии. Однако вопрос о полной государственной независимости и выходе из состава России еще не ставился, а отношения с Москвой и федерацией хотели урегулировать потом, заключив отдельные двусторонние договоры.
12 мая 1991 года национальное необоярство пошло, видать, напролом, и ему удалось переупрямить московских «правителей». Других вариантов решения, как это видно в наши дни, было много. Но Горбачев и Ельцин уступили. Именно поэтому сейчас говорят о сознательной политике пораженчества этих двух «могильщиков» СССР.
Итак, 12 мая 1991 года российские автономии получили принципиальное согласие с их статусом субъектов будущего Союзного договора. Лидеры бывших союзных (настоящих) республик ничего об этом не знали. По сути, произошел конституционный переворот. Правом выхода из состава СССР, а именно этот акт подразумевает суверенитет, тем более в тех условиях, по Конституции пользовались только 15 республик. По сути, суверенитет и означает независимость и самостоятельность.
Более того, в стране сложилась странная двухуровневая «система суверенитетов». Настолько запутанная, что «разобраться» в ней могла только… революция, которая всего через несколько месяцев и произошла. 12 мая были окончательно запущены необратимые процессы крушения СССР. До этого дня великую страну еще удалось бы спасти. Дальше события стали развиваться лавинообразно.
Практически на следующий день было издано тайное постановление ЦК Компартии РСФСР с указанием «всем структурам партии всемерно помогать на президентских выборах в России тов. Рыжкову Н. И.». Ярко обозначился раскол в рядах коммунистов.
В интервью много позже Михаил Горбачев горько сожалел, что вообще не ушел из КПСС в те дни и не создал новую — Социалистическую партию, куда бы вошли только его сторонники. Тогда, по его мнению, не было бы путча, а новый союзный договор был бы подписан.
24 мая 1991 года были приняты изменения к Конституции РСФСР по названиям автономных советских социалистических республик (АССР) — из них было убрано слово «автономные», что противоречило 85-й статье Конституции СССР. Бывшие автономные республики России вовсю готовились войти в состав нового Союза Советских Суверенных Республик, а затем Союза Суверенных Государств. А союзные республики, видимо, в это время стали готовиться к настоящей независимости. Прошло несколько месяцев, и СССР развалился.
Но «вирус независимости» стал разъедать уже Россию. Ельцин, как никто, хорошо понимал, что происходит на самом деле.
Опыт экспериментов с «переформатированием» СССР закончился более чем печально, и не без участия президента России. Тем не менее 31 марта 1992 года между президентом и главами регионов был подписан Федеративный договор, по сути представлявший собой три документа. Один был подписан с республиками, которые в договоре упорно официально назывались «суверенными республиками». Второй заключен с краями, областями и городами федерального значения. Третий договор подписали с автономными областями и автономными округами.
В результате получилась «инновация», которой свет не видывал, а именно тройная система статусного неравенства субъектов Федерации. Чечня, где уже утвердился режим Джохара Дудаева, вообще оказалась за рамками российского правового поля, что в итоге в 1994-м привело к войне, закончившейся лишь к 2000 году.
В Татарстане, который, как и Чечня, не подписал Федеративный договор, был проведен референдум и принята Конституция. Татарстан определялся как государство, ассоциированное с Российской Федерацией на основе взаимного делегирования полномочий. Руководство республики пояснило, что Татарстан не стремится к выходу из России, и взамен получило уступки в некоторых экономических вопросах, чем по факту пользуется до сих пор.
Проблемы были частично разрешены после принятия в 1993 году российской Конституции, которая ввела принцип равенства субъектов Федерации. Конституция была принята на всенародном референдуме, который, однако, не проводился в Чечне и Татарстане. И только в 2000 году, после прихода к власти президента Владимира Путина федеральный центр стал активно декларировать принцип равноправия субъектов. Был значительно ослаблен Совет Федерации, в прессе именовавшийся уже Боярской Думой.
Но точку поставил Конституционный суд, четко указавший, что «субъекты Российской Федерации не имеют статуса суверенного государства, и решить этот вопрос иначе в своих конституциях они не могут, а потому не вправе наделить себя свойствами суверенного государства, — даже при условии, что их суверенитет признавался бы ограниченным».
Свежие комментарии