Завораживающие картины армянки, влюблённой в русский север

Джанна Таджатовна всегда была против того, чтобы её обозначали или графиком, или живописцем. Лучше просто художницей: для настоящего художника нет деления, как рисовать, есть только само изображение, которое он стремится создать. «Я чувствую себя деревом: графика — мои корни, живопись – моя крона…»

«Чёрный ворон».

.

Таких лиц, как в деревнях на севере, Джанна, по её признанию, не видела больше нигде.

.

Очаровывала Тутунджан и северная природа. Цветы и ягоды — повторяющийся мотив на её картинах.

Тутунджан умерла совсем недавно, в 2011 году. Её творческое наследие составило шестьсот рисунков и картин, которые не устаёшь изучать и пересматривать. Выразительные, светящиеся оттенками какой-то особой чистоты, они согреты любовью и к людям, и к земле вокруг них. Особенно много на её картинах женских образов. Поневоле вспоминаешь выражение: «Бабой Русь держится». Сильные, работящие, поддерживающие друг друга, девочки и женщины Джанны Таджатовны сами — воплощённая северная деревенская Русь.

«Молодая».

.

«Последний конь».

.

«Незабудки».

Джанна признавалась, что в житейском плане человек очень счастливый. А вот в творческом — всё гонится и гонится за тем, что «маячит», и всё не догонит, и разрыв этот мучает её как художницу. Трудно поверить в это, глядя на её картины. Кажется, образы в них совершенно выражают и мысль, и чувство художницы, заставляя заражаться ими и зрителя.

«Реставратор».

.

Джанна Тутунджан считала главными русскими цветами голубой, зелёный, белый и огненно-алый.

.

«Гори ясно».

Однажды Тутунджан спросили, как бы она нарисовала счастье. Джанна Таджатовна, подумав, сказала, что в виде материнства. Оно — скорее инстинкт, чем Счастье, но ощущается именно счастьем, которое не может тебя предать. Потом оговорилась: пока не может. А вообще, резюмировала она, счастье — это когда душу твою понимают.

«На все руки».

Про старух Джанна говорила: «Бабушка — тоже мама».

.

«Журавлёнок».

Джанна Таджатовна удивлялась тому, как встретили её вологжане, когда она впервые приехала посмотреть эту землю в свои двадцать лет. Ожидалось, что человеку с настолько чужим именем не поверят, не доверятся. Но Ничего такого Тутунджан не заметила. А с землёй вологодской почти сразу срослась. В Москве чувствовала себя чужой, белой вороной, а здесь превратилась в родную. Не чудо ли?

«Голубые родники, золотые ключики».

.

«Белеет парус». Портрет мужа.

.

Из портретов девочек от Тутунджан можно сделать отдельную выставку.

На родине отца, в Армении, Джанна тоже бывала, но только один раз. Ей очень понравились армянские песни. В России, говорила, песни рассчитаны на поле, на огромную равнину, протяжные и грустные. В Армении — на горы и солнце, высокие, жаркие, быстре. И конечно, как художницу, её покорила армянская архитектура. В Армении вспомнилось давнее детское желание - стать капитаном дальнего плавания. Посмотреть людей, услышать их такие разные песни... Но для художника может быть целым миром и одна деревня, и даже, как для Вермеера, одна мастерская.

Тутунджан находила вдохновение буквально во всём.

«Расставание».

.

«Троица».

Джанне Таджатовне повезло с мужем. Он не ревновал её талант, не обесценивал, не пытался закопать, как часто бывало с мужьями художниц в истории. Всегда половину работы по дому, половину заботы о детях брал на себя. Неудивительно, что с мужем Тутунджан прожила душа в душу всю жизнь. Правда, детей разносолами баловать не умели ни он, ни она: что поделаешь, когда оба — художники!

Бывало так, что приготовит Джанна пюре, а муж — сосиски, и дети сидят, удивляются. «Пюре! Что мы, принцы, какие-то?» Но в семье всегда царила такая любовь, что дети не чувствовали себя обделёнными. Удивляться ли, что столько любви - на полотнах Джанны?

Источник: https://kulturologia.ru/blogs/061218/41535/