Одно дыхание на двоих. Главную роль в карьере Смоктуновского сыграла жена

95 лет назад родился актёр, которого при жизни называли гением. А он говорил: «Смоктуновский – это во многом моя жена».

Первый раз он получил это «звание», когда перевоплотился в князя Мышкина. Премьера в БДТ была назначена на 31 декабря 1957 г. Спектакль заканчивался в час ночи, критики предрекали провал. Зал действительно был заполнен только на две трети. Зато потом попасть на «Идиота» было уже невозможно. Со всего Союза коллеги-актёры и театралы стремились в Ленинград, «на Смоктуновского». Даром что в фильме «Москва слезам не верит», действие которого начинается в 1958-м, его ещё никто не знает:

«– А вы что, тоже актёр, да?

– Да, начинающий.

– Поздновато начинаете…»

Смоктуновскому – 33. Он уже снялся в нескольких картинах, благодаря Фарберу в «Солдатах» попал в БДТ. Но до бешеной популярности Леонида Харитонова, Георгия Юматова и Татьяны Конюховой ещё далеко. Хотя все они моложе. В 1979-м, когда Меньшов снимал «Москву», не знать Смоктуновского было уже просто неприлично. Кажется, к тому времени всё главное он сыграл. В том числе Гамлета у Козинцева, когда все снова с придыханием сказали: «гений», и Деточкина у Рязанова.

Считается, гением стать невозможно – это дар Божий. Никакое обучение и воспитание не помогут, если дара лишён. Гениальность Смоктуновского проявилась в возрасте Христа. До того судьба складывалась скорее вопреки, чем благодаря. В дет­стве Кеши и вовсе никто не мог представить, что из него выйдет что-нибудь путное.

Иннокентий Смоктуновский в фильме Григория Козинцева «Гамлет». 1964 год. Фото: РИА Новости

Побег как чудо

Затерянная на сибирских просторах деревня Татьяновка. Когда-то сюда сослали из Белоруссии прадеда актёра – егеря Николая Смоктуновича: он ненароком убил зубра в Беловежской Пуще… Сибирь семью не спасла. Начался голод. Схватив шестерых детей в охапку, Смоктуновичи подались в Томск, потом – в Красноярск. Но несчастья продолжали преследовать семью. Деда расстреляли в 1930-м, дядю – в 1937-м. Отца раскулачили, осудили и выслали. Только чудо спасло его от гибели.

В 1932-м Кешу и его младшего брата Володю забрала бездетная сестра отца. Но вскоре Володя умер от голода. А Кеша пошёл воровать еду на рынке. Учился через пень-колоду. Впрочем, хороших оценок от него никто и не требовал. Не до того было. А вот как он «заболел» искусством в жёстких условиях выживаемости – загадка. Записался в кружок, стал ходить в театр. Но после первого спектакля в школе его с треском вышвырнули из кружка – на сцене так расхохотался «не по тексту», что заразил весь зал. А может, на самом-то деле это и был его первый успех? По крайней мере, у зрителей.

Любить театр Кеша не перестал. Когда отец ушёл на фронт, он окончил фельдшерское училище, курсы киномехаников, устроился в госпиталь и… статистом в Красноярский театр. Денег по-прежнему не хватало. Чтобы смотреть спектакли, Кеша… подделывал билеты. Как тогда говорили? «Тюрьма по нему плачет»… С такими-то «подвигами» мечтать о карьере артиста?!

Призыв в армию, потом – на передовую прервал мечты Иннокентия о светлом будущем. Отца уже не было в живых… Курская дуга, форсирование Днепра, освобождение Киева… А потом плен. Месяц в лагерях: Житомир, Шепетовка, Бердичев. И рождественское чудо 7 января 1944-го, когда надзиратель притворился, что ничего не видит…

 

«Как забыть семью Шевчуков, которая укрывала меня после побега из плена? – рассказывал много лет спустя знаменитый актёр. – Эти душевные люди спасли меня. Бабы Васи уже нет, а дочь Ониська по-прежнему живёт в Шепетовке и бывает у нас в Москве. Мы ей всегда рады». Прожив у Шевчуков месяц, Иннокентий влился в партизанский отряд. Освобождал Варшаву. Дошёл до Германии. Демобилизовался только в октябре 1945-го. Две медали «За отвагу» и ещё несколько военных наград были для Иннокентия Михайловича самыми дорогими. Однако простить плен Родина не захотела. «Если бы меня после войны отправили куда-то, я, наверное, не выдержал бы. Что-то сделал бы с собой… Я ведь защищал Отчизну честно…» Наказали не сурово, запретив жить в 39 крупнейших городах. Поучившись немного в красноярской театральной студии, Иннокентий уехал в Норильск, где в местном театре играли заключённые Норильлага. Здесь состоялось знакомство с Георгием Жжёновым. Именно здесь он по совету или даже требованию директора театра отказался от фамилии предков. Чтобы через несколько лет мир узнал величайшего актёра ХХ в. Иннокентия Смоктуновского.

 

«Уберите её со сцены!»

Сбежать из Норильска вынудила цинга. Грозный, Махачкала, Сталинград. За короткий срок актёр сменил три театра, женился, отбив коллегу Римму Быкову у её мужа, за что был нещадно бит им. Но вскоре развёлся, не простив измены. Ходили слухи, что, сидя в зале на спектакле, он мог выкрикнуть неприличное: «Уберите эту… со сцены!»

Судьба отчаянно выписывала зигзаги. Смоктуновский пытался выпрямить их и, надеясь на удачу, отправился в Москву. В спортивном костюме, в кедах, без жилья и денег, он упорно предлагал себя столичным театрам, имея в багаже пару десятков ролей на разных сценах, но не имея актёрского образования. Сжалившись, Ленком взял провинциала без зарплаты – 7 рублей за выход. Хотя работы для него практически не было. «Не услышите обо мне через пять лет – займусь чем-нибудь другим», – заверил он коллег, покидая Сталинград.

Ленком не мог дать Смоктуновскому ничего. И всё-таки… дал. Не роли, не славу, не по­клонников… То есть в итоге – и это тоже. Но главное – он дал ему любовь всей жизни. Женщину с библейским именем Суламифь.

До взлёта оставалась пара лет.

 

Почему ж так трудно?

Суламифь – красавица с густыми волосами и выразительными глазами – работала в пошивочном цехе театра. Но именно она познакомила Иннокентия с Иваном Пырьевым (в те годы – директором «Мосфильма»). А он устроил Смоктуновского в Театр-студию киноактёра, где в том же году у него появилось пять спектаклей. В кино, правда, пришлось начать с роли фашиста. Но и здесь за два года – пять работ. Плюс телеспектакль. А дальше – звонок из БДТ. И несколько месяцев изнурительной работы над ролью Льва Николаевича, которая не просто требовала отдачи – она забирала силы, душу, здоровье… Результат стоил того. Никогда не соглашаясь потом со «званием» гения, Смоктуновский отмечал, что доволен этой работой. (Порой даже риторически вопрошал: «Ну если я так талантлив, как вы говорите, почему же мне всё даётся так трудно?»)

Ролей-то потом было не счесть. Режиссёры упрашивали его сняться, брали расписки-обещания, стояли в очереди. Сейчас бы сказали: «звезда». Но тогда такого термина не использовали. Смоктуновский был просто очень популярным. И действительно стал великим при жизни.

 

Так знакомство с женщиной обернулось большим счастьем не только любить, но и быть любимым, востребованным, признанным. Неслучайно же он называл супругу своей Соломкой… «Семья для меня – это прежде всего жена. И если вы спросите, что такое Смоктуновский, я тоже скажу, что во многом это – моя жена. По-моему, у нас даже дыхание одно на двоих». Надо быть очень уверенным в себе мужчиной, чтобы делать такие признания на публику.

Иннокентий Смоктуновский с сыном Филиппом. 1962 год Фото: РИА Новости/ Борис Виленкин

 

Однако сказать, что после свадьбы судьба преподносила актёру только радость, нельзя. Супруги похоронили первую дочь Надю, которая прожила всего полгода. Много лет спустя возникли проблемы у сына Филиппа. Поначалу он ещё снимался с отцом, но потом бросил актёрство, расстался с женой, попал в некрасивую историю… Дочь Маша занималась хорео­графией, но в какой-то момент резко поправилась. Отец посоветовал идти в драму – не сложилось… Мечтавший, что дети продолжат его путь, Иннокентий Михайлович страшно переживал за них. А потом наступили ­1990-е. И, хотя он никогда не сидел без работы, это было уже совсем другое кино. Всё лучшее осталось в прошлом…