А вскоре в протезке случилась другая история, и крайне неприятная. Здесь среди взрослых жили и несколько пацанов, в том числе и некий Сашок, шустрый такой мальчуган лет десяти. Конечность свои паренек потерял, угодив под вагон поезда.
Как и все ожидающие свои протезы, передвигался он на костылях. Но ему больше нравилось скакать на одной ноге, и таким макаром он летал по коридорам и палатам куда быстрее, чем на костылях. Сашок бывал в гостях и в палате, где обосновался Бельский.
Прискачет на одной ножке, шлепнется на уголок чьей-нибудь кровати, и ну трепать языком – как у них там хорошо, в Уяре, как он лупит других пацанов даже на одной ноге, и прочую чушь. Получит гонорар в виде печеньки или конфеты и скачет дальше. Не сказать, чтобы Сашок был общим любимцем, но симпатизировали ему и жалели его, конечно, многие.
- Мужики, слышь, чего расскажу!
Васька прошлепал к своей кровати и плюхнулся на нее, сопровождаемый запахом табака от только что выкуренной на улице сигареты. Бельский как раз пришел отдохнуть после «обкатки» нового протеза и сидел на кровати, с мокрой от пота спиной - ходьба на искусственной конечности давалась ему пока с большим трудом. А Николай Иванович неспешно укладывал пожитки в рюкзак – он уже купил билет на автобус до своего Шушенского на завтра.
- Ну, и чего? – рассеянно пробурчал он.
- Сашка сейчас в курилке проговорился, что ему в палату гомика подселили!
- Чивоо? – тут уже хором протянули Бельский и Николай Иванович.
Оказывается, Сашек наивно поделился в курилке с мужиками о странностях, которые он заметил за «новым дядькой», который заселился в его палату взамен выписавшегося. Еще один мужик уехал парой дней раньше, так что в палате Сашок остался на пару с новичком.
Тот насовал ему конфет, гладил по голове, прижимал к себе. А прошедшей ночью Сашок проснулся от того, что кто-то сидит на его кровати, гладит его по попе и что-то ласково бормочет. Это был он, новичок!
- Вот пидор! Ну, а Сашок чего? – гневно раздувая ноздри, прохрипел Николай Иванович.
- А он сказал, что ему было приятно, - обескураженно развел руками Вася и презрительно цыкнул зубом.
- Так этот козел сегодня может уже трахнуть Сашка, и одним п..сом среди мужиков станет больше! – возмутился Бельский. – Надо чего-то делать!
- А уже решено, - осклабился Вася. - Этому гаду мужики сегодня вечером люлей вломят. После ужина. Я тоже пойду.
- И я… И я тоже пойду… - раздухарились Бельский с Николаем Ивановичем. А потом переглянулись и сконфузились – не много ли желающих отмудохать одного-разъединенственного гомосека, затесавшегося в ряды честных инвалидов?
- Ладно, - примирительно сказал Бельский. – Иди от нашей палаты ты, Вася, как самый молодой. А потом расскажешь, ладно? А мы пока с Николаем Ивановичем смотаемся в магазин, за джентльменским набором.
На том и порешили. Бельский с Николаем Ивановичем пошкандыбали в гастроном знакомой дорожкой через дворы – сегодня был внеочередной повод выпить, так как старина Зимогоров завтра уезжал домой - уж сейчас-то он, на новых протезах, перетрахает и оставшуюся половину женского населения Шушенского.
- И не сомневайся, - ответил на подковырку Бельского Николай Иванович. – Если только меня раньше ихние мужья не грохнут.
А когда они вернулись обратно, благостные от шести выпитых на двоих бутылок пива (это кроме, разумеется, притараненного на вечер традиционного литра водки), то узнали, что планы мужиков отволтузить того новичка, пристраивавшегося к малолетнему дурню Сашку с тыла, провалились.
Оказывается, его всего с полчаса назад спровадила из протезки сама директриса. То ли под надуманным, то ли под настоящим предлогом недостаточной разработки ампутационной культи. То есть она у него была недостаточно подвижной для успешного протезирования, а это достигается лишь в результате использования специального комплекса физических упражнений. Причем в течение не одной недели. А извращенец тот, видимо, поленился заниматься этими упражнениями, или забыл. И все, его отправили домой, разрабатывать культю.
- Жаль! – крякнул Николай Иванович. – А то бы мужики ему тут разработали кое-чего…Ну че, Витя (это он уже к Бельскому), давай по стопарику накатим перед ужином, а?...
И мужики накатили – и перед ужином, и после ужина. А когда, наговорившись и нахохотавшись, наконец, провалились в сон, каждый из них видел себя здоровым, на своих ногах. Еще ни один инвалид не рассказывал, что видел себя во сне без ног или рук. Только здоровыми, молодыми и красивыми…
Свежие комментарии