В конце любого года обостряется желание заглянуть за волшебную занавесочку, которая отделяет настоящее от будущего. Про занавесочку говорю потому, что вспомнился детский новогодний спектакль, который я, первоклассница, смотрела в доме культуры.
По ходу спектакля дети без спроса заглядывали в будущее за волшебную занавеску.
Занавеска была какая-то затейливая, кружевная, и я, помнится, размышляла: а есть ли такая занавеска на самом деле?На самом деле, такой занавески, конечно же, нет и заглянуть в будущее нельзя, но желание такое – неизменно. Недаром в каждом декабре активизируются всякого рода маги, кудесники, предсказатели, прорицатели, астрологи и аналитики. Все они стоят друг друга, и уровень сбываемости их прогнозов примерно одинаков. Практически всегда они ошибаются, когда предсказывают какие-то конкретные события.
Это не удивительно: любое событие – это сплетение стольких обстоятельств, индивидуальных и коллективных воль, что предсказать их равнодействующую – нереально. Что можно предсказать, как мне кажется, — это некие глобальные тенденции. Дух времени.
Это очень трудно определяемая категория – дух времени, но она вполне реально существует. Бывают эпохи оптимистические и пессимистические, эпохи энтузиазма и пофигизма, как господствующего настроения. Эпохи боевые и пацифистские, эпохи надежд и безверия. Интересно, что дух времени далеко не всегда связан с материальными условиями. Например, в первой половине ХХ века люди страстно верили в науку и технику, а потом – изверились. Наука и техника продолжали развиваться, совершенствоваться, ушли далеко вперёд, но одновременно с этим вера в них – ушла.
Каким же будет 23-й год? Мне кажется, он будет знаменовать собой радикальную контрреволюцию.
В 1991 г. в нашей стране произошла революция. Антисоветская, антисоциалистическая революция. Можно сказать: капиталистическая революция. Надо твёрдо уяснить, что революция – это вовсе не заря новой жизни, это закат жизни старой. Это обрушение ветхого здания старой жизни, которую не сумели вовремя реформировать, починить или хоть подпереть.
Революция – это всегда катастрофа, гибель множества людей, гражданская междоусобица, откат жизни далеко назад. Я хорошо помню, как в 90-е годы у нас в сельском хозяйстве вдруг вошли в употребление дедовские, доиндустриальные технологии. А сама индустрия, построенная титаническим трудом всего народа – разваливалась просто как карточный домик.
Откат назад, развал, обнищание – это неизменные спутники любой революции. Народ в революции – словно белены объелся, он находится в изменённом состоянии сознания, вожди могут крутить ими, как хотят. Именно такую – разрушительную – роль и играют распропагандированные революционные массы.
Николай Бердяев, переживший революцию, «как факт личной судьбы» (как он писал) совершенно верно определил в книжке «Философия неравенства», написанной по горячим следам октябрьской революции:
«Революция есть свыше ниспосланная кара за грехи прошлого, роковое последствие старого зла. Так смотрели на французскую революцию те, которые глубже вникали в её смысл, не останавливались на её поверхности. Для Ж. де Местра революция была мистическим фактом, он считал её провиденциальной, ниспосланной свыше за грехи прошлого. Карлейль, написавший лучшую историю революции, видел в ней последствия неверия, потери органического центра жизни, наказание за грехи. Революция – конец старой жизни, а не начало новой жизни, расплата за долгий путь. В революции искупаются грехи прошлого. Революция всегда говорит о том, что власть имеющие не исполнили своего назначения. И осуждением до революции господствовавших слоев общества бывает то, что они довели до революции, допустили её возможность. В обществе была болезнь и гниль, которые и сделали неизбежной революцию. Это верно и по отношению к старому режиму, предшествовавшему революции русской. Сверху не происходило творческого развития, не излучался свет, и потому прорвалась тьма снизу. Так всегда бывает. Это – закон жизни. Революциям предшествует процесс разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни. К революциям ведут не созидательные, творческие процессы, а процессы гнилостные и разрушительные».
Среди моих читателей всегда находится кто-нибудь, кто при словах о революции возмущается:
«Какая революция? Это была неправильная, плохая революция, контрреволюция! Революция – это явление прогрессивное, она ведёт общество вперёд, по пути прогресса».
На самом деле, «прогресс» – это одно из верований эпохи Модерна, но далеко не установленный эмпирический факт. Как жизнь отдельного человека, так и жизнь целого общества может не только улучшаться и развиваться (ещё надо бы понять, что значит «улучшаться»), но и деградировать, примитивизироваться. Точно так и революции вполне могут быть реакционными. Вообще, правильная, хорошая, добрая, полезная революция – это мечта и верование, а не реальный исторический опыт.
Вообще есть ощущение, что хороших и правильных революций не бывает. «Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали – что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали немногие исторические деятели». Ф. Энгельс – Вере Ивановне Засулич. 23 апреля 1885 года. (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 36 , с. 263.)
Но революции, какими бы они ни были, не могут быть вечными – хотя бы потому, что ресурсы страны исчерпаемы и в какой-то момент уже не остаётся того, что можно разрушить, распылить и расточить.
«Все революции кончались реакциями, — пишет там же Бердяев. — Это – неотвратимо. Это – закон. И чем неистовее и яростнее бывали революции, тем сильнее бывали реакции. В чередованиях революций и реакций есть какой-то магический круг».
Революция – это совершенно не созидательный процесс. Созидание новой жизни начинается уже после революции, на этапе, который во французской истории получил название Реставрации. Название, разумеется, условное: ничего на свете нельзя реставрировать, как дважды нельзя войти в одну воду реки. Мы сегодня едва приступили к созидательному этапу, а до этого переживали затянувшийся этап революционного разрушения.
И вот сейчас, как мне кажется, наша страна приступает к своего рода Реставрации – к строительству на пустом месте, оставшемся от революционного разрушения. Разумеется, восстановить Советский Союз, советскую жизнь, советский социализм – невозможно. Но, без сомнения, какие-то черты той, разрушенной жизни будут проглядывать в этой новой жизни.
Я вижу что-то подобное тем – контрреволюционным! – изменениям, что произошли в СССР на рубеже 20-х и 30-х годов. О них очень хорошо рассказал известный литературовед и историк Вадим Кожинов в книге «Правда сталинских репрессий». Когда понадобилось не разрушать, а строить: проводить индустриализацию, бороться за хлеб (именно в этом был смысл коллективизации – в создании современного высокопродуктивного сельского хозяйства) — потребовалась совершенно иная духовная атмосфера, иной, как теперь принято говорить, дискурс. Снова на авансцену выдвинулся советский патриотизм, стали укреплять семью, уважать историческое прошлое России, её царей и полководцев, которые буквально вчера считались феодалами и эксплуататорами.
Вадим Кожин, который помнил этот период лично (хотя был он тогда подростком) пишет, что этот переход от идей глобалистской мировой революции к традиционному советскому патриотизму и традиционным, евангельски-библейским, ценностям, произошёл на удивление быстро и естественно. Тогда же произошло и радикальное изменение системы образования, возврат её к дореволюционным образцам.
Вероятно, пресловутые «сталинские репрессии» были брутальной сменой элит – с элиты развала (=революции) на элиту созидания. В своей книге Кожинов приводит слова старого большевика Николаевского: «Такие, как мы, не годятся для строительства». Это выдающееся по самокритичности прозрение. Думаю, что это был искренний и думающий человек. Но случай этот очень редкий. Думаю, сегодняшние либералы во власти вряд ли будут рассуждать подобным образом. И их придётся сменить решительно.
Мне представляется, что в 2023 году начнётся неотвратимая контрреволюция и, условно говоря, Реставрация. И начнётся она с создания нового дискурса, отчасти восстановления советских, имперских идеологем. Произойдёт нечто близко подобное тому, что произошло в начале 30-х годов: включение в пантеон героев и советских «красных директоров», и героев-партизан, и сталинских наркомов, и – о ужас! – товарища Сталина с товарищем Дзержинским.
Философия прав должна уступить место философии обязанностей. Долг и труд будут стоять в центре жизни, а не притязательные права и неустанные удовольствия.
Не надо думать, что для этого поворота нужно очень много времени. В 30-е это получилось очень быстро.
Что-то подобное происходит уже сегодня. Я с интересом посмотрела документальный фильм Дмитрия Киселёва об образовании СССР «Красный проект». Ещё десять лет назад, да что десять – пять! было немыслимо положительно говорить о Ленине, Сталине и событиях, с ними связанных. Этим и интересен этот фильм: по-видимому, такова официальная точка зрения.
Мне кажется, в будущем году именно и произойдёт этот поворот к новой-старой жизни.
Для того, чтобы такой поворот стал возможным, нужно непременно победить на Украине. При этом надо помнить, что Украина – лишь начало. Нам предстоит ещё много других боёв и сражений разного рода. А для победы в них потребуется радикальное изменение всей духовной атмосферы в обществе.
Мне хочется верить, что победа на Украине произойдёт в течение этого года. И на волне победного ликования произойдёт событие, совсем не такое громкое, но крайне необходимое – будет наконец отменено и запрещено двойное гражданство.
Двойное гражданство – это юридическая и логическая нелепость: гражданство – это набор прав и обязанностей по отношению к одному государству. Вот эта нелепость и будет преодолена в течение наступающего года. И этим будет поставлена точка на революции-разрушении. Дальше полным ходом пойдёт созидание.
P.S. На всякий случай напомню: я совершенно никого и ни к чему не призываю, никого и ничего не хвалю и не критикую. В истории необычайно силён роковой, провиденциальный фактор. Это вихрь, который нас подхватывает и несёт. Единственная достойная форма участия в этом — делать своё дело возможно лучше. Вот этого хочу пожелать моим читателям.
Свежие комментарии