Рассказики

 Ваххабит

 Метрах в полста от нашего дома есть небольшой магазинчик, в которой семья азербайджанцев торгует овощами, фруктами и всякой другой продовольственной снедью. Муж, жена их сын. Первые люди как люди, приветливые, улыбчивые, очень вежливые.

А вот подменяющий их время от времени сын, с виду лет двадцати, вроде тоже вежливый. Но отрастил себе зачем-то бороду-ваххабитку, и черные глаза его из этой бороды всегда смотрят на всех как-то, я бы сказал, с недоверием и не совсем приветливо.

 И постоянно в дни его работы в магазине около него крутятся смуглолицые парни. Правда, никому вроде не мешающие, никого не задевающие, но лопочащие по-своему и оттого вызывающие раздражение.

 А тут еще эти события в Сирии, миграция сотен тысяч людей восточной наружности в Европу.

 «Блин, ячейки ИГИЛ нам еще не хватало под боком!» — думалось мне иногда. Но, опять же повторюсь, явных поводов так думать о себе ни Кудрат (так звали молодого бородача), ни его приятели, ни, тем более, трудолюбивые родители, не давали. А магазинчик этот стоит очень удобно, в пяти шагах от тротуара, по которому часто приходится ходить то в поликлинику, то в аптеку, то на почту, и не зайти в него по пути прикупить что-либо самое необходимое просто было бы глупо.

 Но вот этот самый Кудрат пропал. Я его раз не обнаружил в магазинчике, два, три. «Ага! — чуть ли не торжеством отметил про себя. — Подался, поди, в игиловцы, этот молодой бородач! Ах ты, морда ваххабитская!».

 И в очередной свой визит в лавку не выдержал и спросил хозяйку Зину (на самом деле она — Зейнаб, но все называют ее на русский лад):

 — А где ваш сыночек-то, а? Что-давно я его не вижу. Уехал куда, что ли?

 И Зина-Зейнаб неожиданно, с некоторым смущением, сказала:

 — Куда уехал? Никуда Кудрат не уехал. Женился Кудрат, вот!

 Тут пришла очередь удивляться мне.

 — А где он нашел азербайджанку? Здесь, что ли? Или из Баку привезли?

 — Здесь нашел. Местная она, тут рядом живет. Русская, — почти с вызовом сказала Зина-Зейнаб.

 — И когда успел? Вот же я его, с месяц назад видел здесь,…

 — Все успели они, молодые: и жениться, и уже даже дочку родить! — ввела меня в курс семейных дел продавщица. — У них это… любят они, вот.

 Ай да Кудрат, ай да «ваххабит!» — поразился я про себя прыткости юного бородача. А сам спросил, все еще тая ускользающее от меня недоверие к этому парню:

 — Дочку по-азербайджански назвали, да? Лейла, наверное, или это… Алия там, или как еще?

 — Ни по-азербайджански, ни по-русски, — все же, как мне показалось, сокрушенно ответила Зина, поправляя сползший на лоб платок. — Изабелла, вот. Красивенькая такая, иншаллах!

 И молодая еще бабушка расплылась в счастливой улыбке…

 С улыбкой ушел и я из магазина. Ну что ж, как говорится, совет вам да любовь, молодые! И пусть никто и ничто не помешает вашему счастью.

 В том числе — любители судить по первым ощущениям и впечатлениям, каковым, к стыду своему, оказался и я…

 

Тьфу!

Лечим кота. И уколы ему прописали, и лекарства глотать — в жидком виде и в таблетках. Моя задача — держать кота, он, как и все мужики, страсть как не любит лечиться. Ну, с уколами более-менее управляемся быстро. Жидкое лекарство Светлана загонят Тёме в глотку тоже без проблем, опять же с помощью шприца, только без иглы.

 А вот заставить его проглотить таблетку (вернее, ее четвертушку) не так-то просто. Приходится пеленать кота в полотенце, чтобы не вырвался и не царапался, потом Светлана особым приемом нажимает на скулы Тёмы (в ветклинике показали, как), кладет ему лекарство в раззявленный рот, захлопывает его и начинает поглаживать пальцем по гортани, и кот сглатывает. Через минуту он, расцелованный в мордашку и поглаженный за послушание, оказывается на воле.

 Но гладко эта процедура проходит не всегда. Сегодня он уже вроде заглотил таблетку, Светка, как полагается, чмокнула его и я уже собирался отпускать Тёмку. Но тут черт меня дернул пошутить:

 — Тёма, а ну скажи «Тьфу!»…

 — Тьфу!- неожиданно повторил кот, и на руку мне из его пасти… вывалилась таблетка!

 — Ах ты, зараза! — всплеснула руками жена и, чуток подумав, пошла отодвигать от стен кресла, диван. И точно: там валялись несколько тех самых четвертушек таблеток, которые, как мы думали, Тёма благополучно проглотил.

 … Процедуру повторили. Но теперь я держал кота уже минут пять, потом мы еще заглянули ему и в рот, пока не убедились: точно проглотил. А то смотри-ка, наловчился обманывать нас, прохвост!…

 

«Закуривайте, мадам!»

Июльской белой ночью сидел я с удочкой на берегу Нижней Тунгуски.

А неподалеку расположились на камушках две девицы в купальниках. По их громким голосам и развязному смеху было понятно, что они не случайно задержались на бережку — в руках их время от времени посверкивали стаканы. Выпив, покурив и поболтав, тунгусские наяды с визгом лезли в реку. Довольно часто приходилось курить и мне — табачный дым хоть немного отгонял липучую мошкару.

 И тут одна из дам, грациозно обходя камни, пошла в мою сторону.

— Мужчина, у вас закурить не будет? — жеманно спросила девушка. — А то у нас сигареты кончились.

 — Закуривайте, мадам! — протянул я гостье кепку, в которой у меня лежало курево.

 — Вы что, издеваете-е-сь? — озадаченно протянула «мадам». — Сами это курите!

 — Ну, так я и курю, — пожал я плечами и вытащил из реки очередного ельца. А дамы вскоре оделись и ушли, обиженно поглядывая в мою сторону.

 «Ну и фиг с вами! «, — подумал я, закуривая в очередной раз и все же с некоторым сожалением глядя девицам вслед, неспешно поднимающимся по крутой многометровой деревянной лестнице в поселок…

 Да, забыл упомянуть: история эта случилась в начале девяностых годов, когда в стране перестало хватать много чего, в том числе и табачных изделий. И в кепке у меня, столь любезно предложенной полуголой девице, лежали распечатанная пачка махорки и стопка аккуратно нарезанной писчей бумаги для свертывания цигарок.