Думаю, что не я одна задавалась вопросом: как могли украинцы превратиться в то, во что превратились, за собственно, довольно скромный временной отрезок.
Чаще всего мы объясняем произошедшее тридцатью годами антироссийской пропаганды. Порой вспоминаем, что и в советский период с национальным вопросом на Украине не все ладно было, укоряем (или гневно проклинаем) Хрущева, за то, что объявил реабилитацию бандеровцев ну и немножко захватываем воспоминаниями период гражданской войны и установления советской власти на Украине.
Но все-таки, все-таки… большинство россиян частенько бывали на Украине, многие имеют близких родственников, проживающих там. Кто-то сам родился и вырос на Украине и волей судьбы, еще до развала, оказался в России. И все мы соглашаемся с тем, что да, были и раньше разного рода несуразности, но их было не так много, чтобы за короткий период они смогли перерасти в самый, что ни на есть махровый нацизм. Но при этом при всем, мы и сегодня видим на той, в целом враждебной нам стороне, вменяемых людей, людей, которые и по сути, и по духу являются нашими людьми.
В послевоенные годы, когда американское общество, в массе своей, еще было интеллектуально и морально здоровым, там, в Америке тоже пытались понять, как так получилось, что за короткий период немцы превратились в нацистов и фашистов. Времени же, от периода окончания Первой мировой и до назначения Гитлера канцлером, прошло еще меньше, чем с момента развала СССР и до трагедии майдана 2014 года.
В немецком нацизме я долго разбиралась, в том числе и в той массированной пропаганде, что была обрушена на головы немцев. Не скажу, что получила полное представление о том, как такое количество людей удалось оболванить. И ведь, что еще интересно – была ГДР. Восточные немцы, по большому-то счету, идеологически сильно отличались от немцев западных. Я вообще подозреваю, что если бы не запрет на пересечение стены, не запрет на общение, то вполне возможно сегодня на карте Европы красовалась бы Социалистическая Федеративная республика Германия. Не факт, но возможно. Но чего не случилось, того не случилось.
А евреи? На фоне происходящего в Палестине, все больше народа начинает задаваться вопросом: когда, с какого момента евреи, сами пережившие холокост, потерявшие шесть миллионов жизней, дали себе моральное право заняться геноцидом населения сектора Газы? Как язык, у тамошних министра обороны и премьера, повернулся назвать население Газы животными. Как смогли произнести слова, что почти восемьдесят лет назад нацисты говорили о предках нынешних израильтян?
Что происходит с людьми, как подобное становится возможным? Врать о том, что якобы досконально разобралась с этим вопросом не стану. Не разобралась, и уж тем более, с доскональностью проблема. Но я предлагаю читателям задуматься вот над чем…
***
Знаете, был в истории мировой литературы период, когда писатели не сочиняли детективов. Сыщики, дознаватели, военная разведка – это ремесло или профессия вместе с человеком родилась. Во все времена, человеку надо было знать кто трогал его копье, сидел на его шкуре, куда, в какую сторону и как далеко нужно бежать, чтобы подбить себе на обед чего-нибудь летающее или бегающее. Ну а с развитием социума, социальных связей, сыщики и дознаватели стали пользоваться большим спросом. Что уж говорить о средневековом обществе, о тайных службах царей, королей, духовенства, дворянских родов. Да и правоохранители – люди, что следили за исполнением законов, пресекали их нарушение и излавливали преступников – тоже не вчера появились. Так что сыскари были, а книг про них не писали. Читатели, желавшие пощекотать себе нервы, наслаждались авантюрными романами, описанием интриг и похождениями разного рода мошенников и прохиндеев.
В России первый детектив был опубликован в конце восемнадцатого века и назывался он «Горькая участь». Случилось это чуть меньше чем за полвека до того, как в Европе вышел сборник рассказов Эдгара По – автора, который и был признан родоначальником детективного жанра.
Как сказала, было время, когда про сыщиков не писали, а вот про воров и разбойников наоборот писали и много, и писанное было востребовано читающей публикой.
Большой популярностью пользовались биографии преступников, где, в том числе, описывались совершенные ими преступления. Думаю, если про Ваньку Каина никто из вас ничего не читал и не смотрел, то уж имячко-то это как-то, где-то да слышали. Так вот, Ванька Каин – это вор, анонимная биография которого была написана где-то в начале 18 века, году примерно в 1715-20. В результате своих похождений Ванька был отправлен на каторгу, где и сгинул, но жизнеописание его было сделано в легком, этаком «плутовском» стиле.
В дальнейшем, биографии преступников хоть и писались, но вот легкости былой, в них уже не было. Да и российские, и европейские детективы того времени были мрачны и тяжеловесны.
Но нас, вообще-то, не стиль изложения интересует, а нечто иное – массовость.
Если говорить о России, то самые громкие бунты – Разина и Пугачева – это, конечно, не детективный сюжет, хотя… Но не суть. Массовость.
Один человек совершает массу преступлений, от его действий гибнет или страдает множество людей. Хороших, вообще-то людей, таких что зла не творили. И если мы говорим о Разине и Пугачеве, то оба бунта проходили под лозунгом восстановления справедливости. Таковы ли были цели у руководства восстанием или нет – не суть. Важно, что лозунг о восстановлении справедливости, во всем этом и проглядывал, и звучал.
А потом началась другая эпоха, главным героем которой стал Печорин. Лермонтов-то и назвал свое произведение «Герой нашего времени». И, действительно, эпоха-то сменилась и герой этого времени, хоть и не был тем, кто преступал закон, но с моралью-то он очень красиво поступал. В «Княжне Мэри» это хорошо показано. Но Лермонтов, хоть и выводит, в герои человека беспринципного, однако показывает, что Печорин эту свою «особенность» сознает. И хоть не относит себя к людям ущербным, но и гордости от этого не испытывает. Тут скорее речь идет о том, что хоть и циничен человек, и делает вид скучающий, да при том все ж таки со страстями своими справиться не может. Скорее, слаб духом и волей, хоть и офицер.
Ну и теперь давайте вспомним Раскольникова (а это следующая эпоха), который убивать старуху-процентщицу шел, руководствуясь личным понятием о справедливости. Он и убийство Лизаветы – сестры старухи – и то для себя оправдал. Потом правда совестью маялся, рефлексировали и фрустрировал и даже некое облегчение ощутил, когда преступление его было раскрыто Порфирием Петровичем. Но между тем, это так.
Можно из русской классики много примеров привести, когда человек совершал что-то гадкое, отвратительное, преступное, но наконец, сознавал это и мучился. Да мало сам, он еще и других мучил. Вон у Толстого Каренина и себя догрызла до поезда, но и близким от нее досталось. А таких персонажей, как Элен Курагина и Долохов – без всякой рефлексии, просто твари – не так и много найдется. Но это о морали.
И примерно о том же писали Сартр, Камю, Мерсо их герои тоже сознавали свою моральную черствость.
Следующая эпоха – советская – это тоже о морали. И когда мы читали, в том числе и детективы, или «про разведчиков», то и это было о морали. И да, в советский период, тоже были публикации о биографиях преступников. О том же Чикатило писала и пресса, и были кое-какие вещи, где авторы стремились понять феномен маньяка.
И вот тут-то мы и пришли ко лжи, которой оправдывал себя маньяк. А он оправдывал свои действия. Пусть речь шла не о справедливости, а о иных вещах, но оправдание у него было. Следователь, правда, смог вскрыть ложь и на суде Чикатило уже не говорил об оправдании своих поступков. Зато после суда, оказавшись в заключении, он сетовал на дурное к нему отношение близких: дескать, он страдает без поддержки. Как-то так.
Я все это к тому, что на Западе ситуация, с детективным жанром и жизнеописаниями преступников, была очень похож на ситуацию в России. Но тогда, когда в России был советский период и прославлялись мораль, этика, подвиг, восстановление справедливости, то на Западе писался «психологический роман».
***
Термин «серийный убийца» был придуман только в 1972 году. Этим понятием наделяли преступников, на совести которых было три и более убийств.
Серийные убийства до двадцатого века были редкостью. По крайней мере, имена таких убийц занесены в историю. И их действительно мало. Можно, конечно, к этому отнестись как медики к уровню заболеваемости – нет здоровых, есть недообследованные. То есть, возможно, и в средние века были серийные убийцы, кроме известных в истории, просто правосудие того времени не могло выявить «серию». Но то, о чем мы не знаем, о том не можем и говорить.
А вот знаем мы, например, что в конце 19 века, одержимый стремлением прекратить непристойное поведение, некий Джек, прозванный Потрошителем, убивал проституток, причем именно лондонских. Своеобразная, конечно, мораль, но между тем, она была его оправданием.
И еще немного «страшилок».
В Германии, в двадцатых годах прошлого века, жил очень дружелюбный человек Карл Денке. Соседи считали его гурманом и, честно говоря, завидовали его столу. От щедрот своих, герр Денке, порой подкидывал мясникам небольшие партии товара. Денке был серийным убийцей, каннибалом. Поставляя товар в мясные лавки, он полагал, что делает доброе дело – помогает людям выжить.
В 1960-е годы, на заре движения хиппи и студенческих протестов, серийный убийца предстал в образе революционера: коммуной, состоявшей из отбросов общества, заправлял некий Чарлз Мэнсон, и эта коммуна убивала калифорнийских богачей.
Политической противоположностью Мэнсона, в новом тысячелетии, во времена подъема правых в Европе, стал уже не серийный, а массовый убийца – Андрес Брейвик. Он взял на себя роль судьи и исполнителя приговора. Брейвик убил 77 человек ради того, чтобы остановить падение норвежской культуры.
Ну и аспирант нейробиолог Джеймс Холмс – поклонник кино. Он пришел в кинотеатр и расстрелял людей, находившихся в зрительном зале. Холмс олицетворял собой Джокера, главного противника Бетмена.
И вот смотрите: известно пять жертв Джека Потрошителя; Денке убил и съел порядка сорока человек; коммуна Мэнсона убила семь человек – во время следствия было установлено, что у Мэнсона параноидальная шизофрения; Брейвик – белокурая арийская бестия – убил 77 человек, психиатр говорит, что Брейвик остается опасным для общества и диагностирует у него нарциссизм и аутизм; нейробиолог, возомнивший себя Джокером, убил 12 человек.
Суть в том, что каждый из убийц считал, что имеет какую-то миссию и именно во имя ее, совершал то, что совершал. Убийца стал моралистом и… популярной моделью индустрии развлечений.
Из всех перечисленных маньяков, только история о Джеке Потрошителе являет собой большую долю вымысла. Потрошитель так и остался непойманным и о нем практически ничего не известно, только домыслы. Зато об остальных убийцах снимают фильмы и не один, про них пишут книги, их исследуют. Даже после ареста и суда, о них продолжают писать, брать интервью, интересоваться их мнением.
А ведь по сравнению с девятнадцатым и началом двадцатого века сегодняшние монстры самодовольны. Когда начинаешь сравнивать бессердечных героев девятнадцатого века с современными «героями», то становится видно, что чудовища того периода, благодаря своим нескрываемым страстям и возвышенным эмоциям, кажутся необыкновенно человечными.
Сегодня все изменилось. Мы шагнули вглубь виртуального мира: живые люди, о жестоких «подвигах» которых мы слышим в СМИ, кажутся нам нереальными, но страх и ужас они внушают. И в рамках этого страха и тревоги, проще говоря, жанра ужасов, сформировался литературно-кинематографический поджанр, посвященный серийным и массовым убийцам.
Дело в том, что большинство романов и фильмов на данную тему создают этический прецедент в определенном преклонении перед серийными и массовыми преступниками. А далее, все это перерастает в нескончаемую сагу промессианского «концептуального творца», убивающего исключительно «грешников». Так, собственно говоря и родился триллер, потому что для этого жанра, как и для СМИ, массовый убийца – это интересная фигура, особенно если его «концепцию» или миссию можно распознать и разработать.
Основываясь на этом, в индустрии развлечений и в литературе обозначилась еще одна тенденция: появляются психотические воины и преступники, для которых власть над жертвами важнее любого результата, триумфа или прибыли. Возможно, было бы тенденциозно добавить, что такая литература и такие фильмы проистекают из обусловленности экономики глобальным насилием и войной, а также из американской «садистской» внешней политики.
Здесь была придумана хитрая замена. Место реальных, и все более частых плохих парней в политике и экономике, занимает в средствах массовой информации кто-то столь же редкий, как серийные и массовые убийцы.
Разлом морали современных триллеров 1980-х и 1990-х годов связан с дополнительной беспринципностью преступников перед своими жертвами, перед системой и друг перед другом. Политически этот разрыв был ознаменован изменением экономических отношений как в западных странах, так и в России.
Кодекс, который, возможно, когда-то действовал в экономике – а, следовательно, и среди преступников – был оставлен во имя безразличия. Деньги стали своего рода имплицитным мета-разумом, заглушающим все остальные, то есть своеобразным предметом, вокруг которого строится фабула всего. И это уже не про кино. Потому что кино, в тот самый момент, как это произошло шагнуло в реальность.
Преступления, которые нам показывают в современных триллерах совершаются не из корысти или мести. И корысть, и месть – лишь оправдания. Нам сегодня показывают садизм в чистом виде – блаженство, удовольствие, удовлетворение обретается в насилии. Прошел процесс дегуманизации преступников и, вместе с тем, «супер гуманизации» общества. Убийца Брейвик, который отбывает максимально возможный срок за совершенное им массовое убийство, живет в лучших условиях, нежели студенты. У него есть доступ к телевидению, книгам, прессе, он может получить высшее образование.
Сравните условия, в которых пребывает тот, кто лишил жизни 77 человек, с теми, в которых пребывает Джулиан Ассанж. Представили разницу?
А теперь вспомните треш-стримеров, которые издеваются, а порой и убивают в прямой трансляции, что называется онлайн.
****
В медицинском и социальном плане психически больных не следует путать с психопатами. Психопатов нужно рассматривать в градациях в зависимости от вреда, который они могут нанести: от мелких мошенников и эгоистичных манипуляторов до профессиональных преступников и преступников-садистов. Для этой категории характерны нарциссизм и большее или меньшее отсутствие совести.
Многие психопаты вполне, а некоторые и очень хорошо, интегрированы в общество. Возвышение психопата в СМИ – это выявление общих черт для того, чтобы создать образ того, кто обосновался и распространился на руководящих позициях гораздо глубже и шире, чем кажется на первый взгляд.
Шиза постепенно завоевала привилегированную роль в постиндустриальном обществе по разным причинам, в первую очередь экономическим. Аналогичным образом, когда речь идет о психопатах, возникает определенное обобщение, даже хорошо скрываемое идолопоклонство. Они представляют лишь около одного процента населения. Но капитализм де-факто вознаграждает психопатические черты – отсутствие раскаяния и сочувствия, грандиозность, убедительную ложь, цели, оправдывающие средства. Признаки психопата соответствуют тем, которые востребованы (и все чаще) среди бизнесменов, религиозных лидеров и политиков, и там их гораздо больше.
Некоторые исследователи утверждают, что среди топ-менеджмента транснациональных компаний, персон, с психопатическим профилем личности, около 4%.
Фильмы, которые отдают предпочтение наиболее заметным, то есть наиболее красноречивым и привлекательным среди психопатов – это способ «замылить глаз» зрителю. Замылить, чтобы мы не увидели большего у реальных персон, тех, с которыми мы теперь встречаемся в жизни. И не так давно, одну такую персону мы наблюдали, во всей красе – это тот самый товарищ, что решил, что «поход на Москву» – это дело всей его жизни.
Мы живем в такое время, когда, по сути, массовые убийства становятся пугающе рациональными: военные интервенции по всему земному шару с крайне прагматичными мотивами и целями, отравление масс промышленными отходами и некачественными продуктами питания ради прибыли. Место жадных бизнесменов и ледяных политиков, являющихся настоящими ангелами смерти, в средствах массовой информации уже давно заняли безумцы-убийцы.
Серийные убийцы, маньяки больше не являются изолированными, одинокими монстрами со своими злыми побуждениями, с патологической жаждой крови, ведущими перманентную войну с миром и поклявшимися сокращать численность населения. Теперь они прочно социализированные семьянины, такие как Тони Сопрано, например. Другими словами, серийные убийцы интегрировались в общество, и мы перестали их замечать.
Зато у многих появился новый повод для тревоги – смогу ли я попасть в 1% избранных, что для этого нужно сделать? Отрезать себе что-нибудь – отрежу; пришить – пришью. Нужно встать в строй с теми, кто громит и поджигает улицы – встану! Только бы в тот самый 1%.
Периодическое устранение коварных союзников и опасных соперников рассматривается благосклонно, как необходимый процесс в жестокой борьбе за выживание, которую, похоже, проигрывает большинство простых людей. Это правда, что в том будущем, что нам готовят сильные миры сего, выживут бандиты.
Свежие комментарии