В последний год перед пенсией я поехал в командировку. В небольшой поселок. Вернее, поехали, потому что был еще коллега.
В поселке не было гостиницы, и мы остановились у местного мужика. С ним договорилась поселковая администрация.
Днем разные дела. Вечером пришли ночевать. Нам растопили баньку – настоящее гостеприимство. И накрыли вечерний стол.
Чего только не было! Какие-то царские блюда. Трудно перечислить. И вообще у него дом – полная чаша. Сразу видно зажиточного человека, настоящего хозяина, который прочно стоит на ногах.
Поставили чудесную домашнюю наливочку. И разговорились.
Мужчина сообщил, что у него трое сыновей. Уже взрослых мужиков. И у каждого семья. И у каждого свой дом. А также приусадебное хозяйство. Зажиточно живут. Все у них есть.
- Знаете, - сказал он, - я ведь палец о палец не ударил, чтобы им помочь. Они все сами. Все сами.
И рассказал, что у него молодость была тяжелой. Приходилось много пахать. Ни сна, ни отдыха. Со временем построил дом. И баню, и гараж. Для этого был где-то на Севере. Вахтовик. Не пил. Копеечка к копеечке. И жена такая же. Трудолюбивая.
Они создавали свое «поместье» постепенно. Чуть ли не с нуля.
И продолжил. Про детей. Еще раз повторил, что они всё сами создали. По примеру отца. А как иначе? Нечего нахлебников растить. Пусть сами. Всё сами.
Он, отец, вышел в жизнь, как говорится, с голым задом. Ему «батя» ничего не оставил. Потому что пьяницей был. И ему приходилось много трудиться.
Вот и сыновья тоже сами все делали. Потому что у них отец такой – трудолюбивый. С отца пример взяли.
Мы видели всех троих. Они заходили – поздороваться. Высокие, крепкие, сильные, как богатыри. Видно, что физическую работу знают. И все умеют. А лица у них стеснительные, даже робкие.
- - Хорошие у тебя сыновья, - сказали мы с коллегой нашему гостеприимному хозяину.
А он продолжил свою философию. Вот, мол, на блюдечке с каемочкой детям принеси. И что? Свою жизнь всю им посвятишь. Сам голодать будешь – а их обеспечишь. Конечно, они тебе благодарны будут. А когда помрешь, оркестр духовой закажут. Только тебе все равно будет. Ты музыку уже не услышишь. Как и хвалебных речей в свой адрес.
А так – всё сами, всё сами. Поэтому что к труду приучены. И воспитаны в строгости.
Мы слушали и головами кивали. Потому что согласны были с его философией.
А на столе тушеное мясо из домашней скотины. Пироги, что его трудолюбивая супруга испекла. Соленья-варенье. Чего только не было.
Спали очень хорошо. Утром выпили чаю с вчерашними пирогами. И снова по делам. День пролетел. Глава администрации – невысокий говорливый мужик – пошел нас провожать на остановку. Мы восхитились хозяином, что нас принимал, потрясающий человек. И сыновья у него трудолюбивые.
А глава администрации улыбнулся. И ответил. Что этот мужик очень богатый. В первой молодости – да, вахтовик. Ничего не скажешь. Затем приехал в поселок. Устроился на лесопилку. Быстро стал начальником. Получилось у него. В начале девяностых лес продавали направо и налево. Связь у него с разными лесными хозяйствами была. Затем приватизация. Вернее, прихватизация.
А сыновья его ничего не делали. Потому что папа им все купил. И внукам даже все купил.
Мы спросили: а зачем нам лапшу на уши вешал? И услышали, что у него манера такая. Всегда говорил не то, что на самом деле есть. Может, форма осторожности такая? Кто его знает.
И приезжие ночуют у него не просто так. Договоренность есть с администрацией, про которую нам знать не полагается.
На прощанье сказал: не осуждайте его. В нашей стране иначе и не проживешь. Если не он в девяностые, то другой бы. Свято место пусто не бывает. А так он труженик. Ничего не скажешь – труженик.
А мы и не осуждаем. Человек хозяйственный. И гостеприимный.
Свежие комментарии