Крайний Север – он хоть и необъятный, а
для нас сфокусировался на маленькой
точке на карте, именуемой поселок городского типа Тура. Это был
административный центр Эвенкийского автономного округа. Был – потому что сегодня это уже районный
центр. А тогда Тура на полном серьезе именовалась даже столицей Эвенкии!
На самом деле в этом крохотном поселке у слияния рек
Нижняя Тунгуска и ее притока Кочеум тогда проживало в пределах шести с
небольшим тысяч человек. А всего на огромной территории Эвенкийского округа
площадью в 766,6 тыс. кв. м. в 27 селах (городов здесь не было и нет) обитало
немногим более двадцати тысяч человек. На долю коренного населения – эвенков,
якутов, кетов, из них приходилось менее
четверти.
Как мы сюда попали? Еще в Экибастузе я разослал письма в
кучу северных газет с просьбой приютить парочку журналистов. Через пару-тройку
недель стали приходить ответы, но в большинстве из них содержалось приглашение
только для одного из нас. А вот редактор газеты «Эвенкийская жизнь» Эдуард
Иванов звал нас обоих, обещая не только интересную работу, но и быстрое решение
квартирного вопроса. Он также расписал прелести эвенкийской природы, местной
охоты и рыбалки. А я был заядлым рыбаком, и все эти плюсы сыграли в пользу
нашего переезда в Эвенкию.
Прилетели в Туру в конце июня холодным дождливым днем
втроем. Никто в порту нас не встретил, и мы пешком пошли по мокрому, грязному
поселку, застроенному обшарпанными деревянными двух- и одноэтажными домами, с
проложенными вдоль улиц деревянными же тротуарами и коробами теплотрасс. Расспросы редких прохожих привели нас к
продолговатому и, как вы догадались, деревянному одноэтажному зданию под
жестяной крышой, с решетками на окнах.
Это и была редакция (с типографией под одной крышей). Все очень удивились
нашему появлению, включая редактора.
***
На первое время Иванов пригласил нас жить к себе – жена
его с дочерью уехали в длительный северный отпуск, и редактор холостяковал. Жил
он метрах в ста от редакции, в трехкомнатной квартире на втором этаже
деревянного дома, обшитого крашеной вагонкой. Поскольку, как я понял, нам
вскоре тоже предстоит занять примерно такое же жилье (типовое для Туры), я стал
внимательно рассматривать дом Иванова и расспрашивать о его особенностях.
Оказалось, что все дома в Туре строят из лиственничного
бруса, материала прочного и теплого. Дома стоят на сваях из-за вечной мерзлоты,
и по низу их обшивают той же вагонкой по всему периметру, чтобы тепло не так быстро уходило через пол.
Двухэтажные многоквартирные дома подсоединены к центральному отоплению, трубы
которого проложены поверху и спрятаны в коробы с утеплителем – опилками,
стекловатой. В то же время все квартиры для страховки снабжены кирпичными
печками. В дальнейшем нашем бытие в Туре я понял, насколько это важно на Севере
при центральном отоплении иметь еще и печь.
На этом все
удобства кончались. Туалет – общий, на несколько «очков», на задворках. Рядом
же большие деревянные ящики для складирования сухого мусора, жидкие отходы
предполагалось сливать в вырытые в вечной мерзлоте ямы-септики. Но содержимое
ям замерзало с первыми же крепкими морозами (а они в Эвенкии начинаются в
октябре и отступают лишь в апреле), и народ все валил в ящики, и все это
смерзалось колом.
Пытались здесь наладить более-менее цивилизованный подход
к утилизации продуктов жизнедеятельности
человека. Для чего на всю Туру в
разных местах построили около десятка или чуть более того септиков: такие
деревянные комплексы типа амбаров, на втором этаже которых устанавливались бункеры
для накапливания мусора (чтобы вывалить туда ведро, надо было подняться по
крутой обледенелой лестнице наверх). По
мере накопления бункер освобождал свое содержимое в кузов заезжающего в септик
через специальные ворота самосвала.
К септику же был пристроен общий многоместный туалет – с
отоплением! Но так как септики вовремя не обслуживались, вездесущие вандалы
разбивали стекла и двери в сортирах, отопление в них перемерзало и все эти
грандиозные и весьма недешевые сооружения очень скоро одно за одним повыходили
из строя. И народ снова стал вываливать
и выливать мусор на задах дворов и «ходить» в холодные сортиры, а в морозные
дни использовать для этого обычное эмалированное ведро.
К счастью, в 90-х в продаже появились компактные
биотуалеты голландского производства (как поговаривали, наше изобретение для
космонавтов, но выпуск этого чуда сантехники для простого народа наладили, как
водится, за бугром и нам же стали
продавать). Они стоили довольно дорого,
недешевыми были и полагающиеся к ним
химикаты; но кто их приобретал, затем об этом не жалел. Мы тоже обзавелись таким
пластиковым «горшком» с двухведерным объемом вместимости, но все это будет
позже.
Водопровода в поселке тоже, понятно, не было. Нет, его
хотели построить еще в советские времена, даже поставили насосную станцию на
крутом берегу Нижней Тунгуски и смонтировали сколько-то десятков метров трубопровода за сумасшедшие деньги, но
потом эта работа была заброшена. И вода
к домам туринцев и по сей день подвозится водовозками и сливается в стоящие во
дворах бочки. Зимой ее надо срочно
перетаскать в дом, иначе замерзнет. Прозеваешь – и выколачивай потом из бочки
двухсоткилограммовую глыбу льда. И это
опять же на морозе, которые в Эвенкии за 40-50 стоят по нескольку месяцев.
***
У Иванова мы прожили несколько дней. А потом он нас
устроил в местную коммунальную гостиницу рядом с аэропортом, с точно такими же
удобствами, описанными выше. Сказал – не переживайте это временно. Но как было
не переживать? Мы со Светланой
практически с первого дня нашего приезда сюда были приняты в штат окружной
газеты, на второй день пошли в туринские организации за материалом для газеты,
на третий уже подготовили свои
публикации и сдали их в секретариат. И с той поры стали «гнать» полноценную
строку для «Советской Эвенкии».
А что такое появление сразу двух продуктивных и мобильных журналистов в штате небольшой
газеты понимающим людям объяснять не надо.
То есть свою часть заключенного с нами договора мы выполняли. А вот обеспечение нас жильем
затягивалось. И я уже порой начинал жалеть, что зря мы не поехали, например, в
поселок Дальнегорский Приморского края, или в Маму Иркутской области. Там,
правда, работу в газете предлагали только одному из нас, но зато жилье обещали
предоставить сразу. А с другой стороны, Иванов ведь тоже писал, что у него все
«схвачено», и квартира нам обязательно будет предоставлена. Но пока у него
что-то там, в тех инстанциях, куда он ходил хлопотать за нас, не срасталось. Ни
в поссовете, ни в райисполкоме, ни в окружкоме партии.
Наконец, в конце июля, редактор пришел на работу радостный и сказал, что жилье
на зиму у нас будет! Правда, пока арендованное. Какая-то семья уезжала на
неопределенное время жить и работать в
Ванавару (один из трех райцентров округа), вот Иванов и договорился, что мы
временно займем их «полуторку».
Квартира располагалась в длинном деревянном двухэтажном
доме (его еще называли то лежачим
небоскребом, то китайской стеной)
уступами сползающем от поселкового
кладбища вдоль улицы имени
Увачана. Из стен этого дома, как и во
многих других, в некоторых местах
свисали длинные резиновые шланги, назначение которых мы поняли не сразу.
Оказалось, что это так называемые несанкционированные сливы.
Канализации в Туре ведь практически не было, за
исключением единственного двухэтажного кирпичного окружкомовского дома, да ряда
хоть и деревянных, но благоустроенных домов, выстроенных для своих
работников богатой экспедицией «Шпат». Вот,
чтобы не ходить в морозы на улицу с использованной, допустим, для стирки водой
или после умывания или мытья посуды, в стенах других неблагоустроенных домов,
коих в Туре было большинство, пробивались дыры, в которые и пропускали эти
шланги.
В квартирах они крепились к раковинам, в которые и сливались
помои. А те по шлангу вытекали наружу, или во двор, или на проезжую часть
улицы. И сколько «радости» бывало в
зимние дни водителям машин или пешеходам, преодолевающим эти наледи. По весне
же все это добро таяло и по руслам
ручьев стекало или в Нижнюю Тунгуску, или в Кочечум.
Власти старались бороться с этой антисанитарией, пугали
владельцев незаконных сливов штрафами, а кого-то и штрафовали, но все
бесполезно – такие сливы в Туре есть и сегодня. По большому счету, власти
окружного (а с 2006 года, после возвращения Эвенкии в лоно Красноярского края
– районного) центра не то, чтобы устали
бороться с данным явлением, а смотрят на него сквозь пальцы.
Они прекрасно понимают, что жители не из вредности и не
от хорошей жизни идут на сооружение этих сливов, а пытаются хоть чуть-чуть
сделать свою жизнь в условиях Крайнего Севера комфортнее. По-первости, я сам
пытался через газету бороться с этим вопиющим проявлением грубейшего нарушения
всех санитарных правил и норм, ну и
эстетики (дома с торчащими из их стен шлангами выглядят, по крайней мере, нелепо). Но когда сам попал в сложную жизненную ситуацию и был
лишен возможности вытаскивать на улицу
эти бесчисленные ведра с помоями, и это за меня должна была делать моя
маленькая хрупкая жена, то плюнул на все эти приведенные выше условности,
пробил дыру в стене и подвесил снаружи сливной шланг…
Свежие комментарии