Увидел в «Одноклассниках» на странице своей односельчанки Нади Анисимовой (Кулик) эту фотографию, и сразу узнал на ней своего бывшего учителя Пятерыжской восьмилетки Виктора Яковлевича Савкина и его супругу Валентину Всеволодовну и ее сестру Тамару Всеволодовну.
В.Я. Савкин ушел в школу буквально из животноводства, где работал на пару с моим отцом. Помню, какие у них всегда зимой на лицах были черные пятна от обморожений, когда они на ледяном ветру рубили силос и грузили его в вагонетку или накладывали вилами огромные копны сена на тракторные сани и развозили их по базам.
Сначала Виктор Яковлевич был физруком. Он долго еще оставался обычным деревенским мужиком, интеллигентность к нему пристала не скоро, и Савкин, случалось, чуть ли не в драку вступал с учениками седьмых-восьмых классов, отличающихся озорством. Но со временем обтесался, набрался терпимости, тактичности, а когда поступил на заочное отделение пединститута и ему дали вести уже историю, это был совсем другой человек. Он стал настоящим Учителем!
Со временем Виктора Яковлевича перевели директором средней школы в совхоз «Веселая роща», куда он и перебрался со своей семьей из нашего Пятерыжска. Я к тому времени ушел работать в районную газету «Ленинское знамя». Работа районного журналиста – это бесконечные командировки по совхозам и их отделениям для сбора материала в газету.
Я мотался по Железинскому району восемь лет – на редакционных машинах, на попутках, на автобусах, на самолетах, поездах. И в один из первых же своих приездов в «Веселую рощу» (было это не то в 1972, не то в 1973 году), выполнив все редакционные задания, нашел дом, где живут Савкины. И Виктор Яковлевич и Валентина Всеволодовна буквально обалдели, увидев меня на пороге своего жилища!
Мы тогда славно пообщались! Вспоминали школьные годы в Пятерыжске, Виктор Яковлевич расспрашивал, как это меня угораздило попасть в газету . Это я сейчас знаю, что он, оказывается, тоже имеет тяготение к перу и что-то там у себя пописывает, потому у него и был такой острый интерес к метаморфозе в моей судьбе: образование – неполное среднее, после армии около года работал обычным сварщиком в тракторной бригаде, и тут бах! – журналистом стал. Впрочем, я всего лишь, некоторым образом, повторил его путь – Виктор Яковлевич ведь тоже «университетов не кончал», когда его взяли в школу!
Я отдохнул у Савкиных несколько часов и душой, и телом, и в тот же день, тепло простившись с гостеприимными земляками, отправился на трассу и уехал на попутке домой, в райцентр.
Вот это и была моя последняя встреча со своим учителем, со дня которой прошло уже около сорока лет. И сейчас, глядя на эту фотографию, я с удовлетворением думаю: «Да он еще вполне ничего, наш Виктор Яковлевич!» Хотя знаю, что Савкин хворает в последнее время, что и не мудрено – мне самому уже 64, и тоже здоровье уже далеко не богатырское. Так что желаю нам обоим меньше болеть и дольше жить!
Но это еще не все, о чем я хотел вам рассказать! Мое положение разъездного корреспондента подарило мне еще не одну встречу со своими земляками-пятерыжцами, разбросанными по нашему Железинскому району. Я встретил Женьку Омарова в Комаровке (у него в детстве была одна забавная манера: когда в результате мальчишеских ссор дело доходило до драки, Женька начинал рвать на себе рубашку и картаво и слезливо кричать: «Гежь меня, кусай меня!» Где уж тут было драться, когда от смеха тебя сгибает пополам?) А потом уже Женька заходил ко мне в гости в Железинке. Впрочем, кого только из моих земляков не перебывало в моем железинском жилище по улице Ленина!
И квартировали, и просто ночевали, и просто забегали «на пять минут»! Но это, когда я был дома. А обычно, повторюсь, в месяц на командировки у меня уходило в общей сложности не меньше недели. Нередко заезжал в Бомбей (так тогда почему-то называли село Урлютюб, недалеко от границы с Омской областью ), пару раз находил там в местном ФАПе свою одноклассницу Люду Анисимову. Конечно, нам было о чем поговорить, хотя я старался много времени у нее не занимать – как-никак, болтали мы в присутственном месте.
А еще я нашел в Михайловке, тогда центральной усадьбе совхоза «Мирный», другую одноклассницу, Тасю Чабан. Она жила со своим мужем у его родителей. Правда, во время моего визита мужа Таси дома не оказалось – был в рейсе. Несмотря на это, Тася со своей свекровью и накормили меня, и напоили, и спать уложили.
И я утром с новыми силами отправился бродить по, тогда еще большой, Михайловке (когда-то это село было центром Михайловского района, который затем объединили с Железинским районом), собирать материал для газеты. Переночевав в гостинице (больше злоупотреблять гостеприимством Таси я, разумеется, не стал), в Железинку я на следующий день вернулся на «кукурузнике».
Другая неожиданная встреча произошла во время поездки на редакционной машине в одно из отделений совхоза «Урлютбский» (это уже на границе с Новосибирской областью). Зайдя за материалом в контору к управляющему, в молоденькой бухгалтерше я узнал Наденьку Кутышеву, одну из младших сестер моего одноклассника Николая Кутышева, ныне, увы покойного).
Признаться, мы оба были смущены – Надя, наверное, потому, что никак не ожидала, что к ней в контору ввалится ее односельчанин в качестве корреспондента (впрочем, она к тому времени, я думаю, уже не раз видела мою подпись в районной газете). Ну, а я никак не ожидал что Надя, которую я помнил девчонкой-подростком, вдруг стала такой красавицей!
Однако мы перебороли свое смущение и славно пообщались. Надя грамотно рассказала обо всем, что меня интересовало, мы еще немного поболтали на отвлеченные темы, я поблагодарил ее и пошел к машине. Надя при этом взгрустнула – чувствовалась, что она скучает по родной деревне, по близким, а тут я своим появлением, как ее земляк, только подстегнул эту «печальку».
Ну и, в завершение, расскажу о забавном эпизоде, также случившемся в командировке. Мотаясь по отделениям совхоза «Червоноукраинский», я решил заехать за репортажем о том, как отдыхается детям, в районный пионерский лагерь, организованный на берегу Иртыша, неподалеку от села Башмачное.
Детям там отдыхалось плохо – лагерь был разбит у воды, в зарослях ивняка, с густой травой, в которой обитали полчища комаров. И все дети и персонал лагеря ожесточенно чесались. И вдруг одна из чесавшихся девчонок с криком бросилась ко мне. Это была моя сестренка – оказывается, ее и ее одноклассницу Веру Тарелко «удостоили» путевкой в этот комариный рай.
- Марат, забери меня отсюда! – вопила Роза и протягивала ко мне свои ручонки, все в волдырях от укусов комаров. – Забери, а то я пешком домой уйду!
Ей вторила Вера. Я велел им сесть в «газик» и пошел к руководству лагеря. Не помню уже, кто это был. Но помню, что с пристрастием расспросил об условиях содержания детей («Да все у нас хорошо – уверяли меня. – А комары… Подумаешь, комары. Никто еще не умер от комаров!»). Я сказал, что забираю свою сестру и ее подружку, тем более, что до окончания срока сезона оставалось всего три-четыре дня.
Мне отдали девчонок. И с какой гордостью и важностью они смотрели через боковые стекла машины на остающихся, распухших от комариных укусов, пионеров, а те, в свою очередь, взирали на уезжающих подружек с лютой завистью.
Я увез счастливых девчонок к себе домой, в Железинку, а возможно, и сразу в Пятерыжск – вот опять же не помню. Старею, что ли? А в репортаже потом все честно расписал – как советских пионеров скармливали комарам организаторы убогого лагеря.
Марат Валеев
Свежие комментарии