За окном уж давно стемнело. Чай в наших чашках остыл. До чая ли? Когда перед твоими глазами живая трагедия и счастье человеческой жизни. И больно и жутко слушать такие истории. Но я так благодарна моей собеседнице за её смелость, за откровенность, за правду: такую, как есть - без лицемерия и без пустого желания произвести впечатление. Она и сама бы всё о себе написала, да сил уже на это нет.
87 лет в это году исполнилось Надежде Николаевне. 40 лет педагогического стажа за плечами. Нет у неё ни малейших признаков старческой деградации. Всё помнит отчётливо. Вот только руки сильно дрожат, да спина ноет.
- Спину я надорвала стопками тетрадей, - поясняет она смущённо, - каждый день 6 классов по 40 человек в каждом. Я – русак. Преподаватель русского языка и литературы. Значит тетради каждый день проверять нужно. Вот я их и тащу, бывало, домой аж в двух сумках. А дома уж сижу до 4-х утра. Проверяю. Муж всё ждёт меня ворочается с боку на бок. «Что ты надо мной специально издеваешься?» - спрашивал.
Да, как же специально? Ведь мне тетради то проверить нужно. А ещё подобрать материал для завтрашних уроков. Словарные слова для 5-тых классов. Тексты диктантов для 8-мых и 9-тых. К четырём утра заканчиваю. Иду в постель. Выжатая, как лимон. До любви ли тут? Ну, какой же мужчина такое выдержит? А мой муж красавец был. Баянист. Я с ним познакомилась в тот же день, как в Архангельск приехала. По распределению. Тогда, знаешь, хорошо было. Работу искать не надо. Институт заканчиваешь – и сразу тебе работу дают. Приезжаешь на место. Тебя и жильём обеспечат. Не фешенебельным, но жить всё же можно.
И люди тогда веселее были. Кругом молодёжь. Все куда-то едут. Кто на стройку, кто на завод устраивается. Мы в молодости верили в то, что именно мы правильное общество строим. И всё только от нас и зависит – от нашего усердия.
- А с мужем то, как? – осмеливаюсь тут спросить я потому, что знаю точно, что Надежда Николаевна одна живёт в своей половине дома. Приехала в наши края 10 лет назад и живёт одна.
- Василий мне чемодан помог донести от вокзала до Горкома, а потом до общежития. Так и познакомились. Он весёлый был, шутник. А я красивая была тогда. Да.
Ну и расписались мы с ним месяца через 2 после знакомства. Комнатку нам дали. И сразу я забеременела. Родилась дочка. Я назвала её Наташей. Но тогда, знаешь, что было плохо? С ребёнком можно было сидеть только до года. И без всякой оплаты. Если бы, как сейчас было, я бы и пятерых родила, - расхрабрилась Надежда Николаевна.
- Пока моей Наташе год не исполнился муж нас содержал. Рядом у нас никого не было. Родители его далеко жили и моя мать – далеко. Мы ведь приезжие, комсомольцы были. Вот Василий раз задержался с работы, два. Гулял, говорит, с друзьями. А мне обидно, что я дома сижу, а он гуляет. И ревновала я сильно.
Решила я, как только исполнится Наташе моей годик – отдам её в садик, а сама работать пойду. Я очень по работе соскучилась. Не зря же я училась 5 лет целых!
Да не тут-то было. В садик её не удалось устроить. Все садики полные. Мест нету. Я уж и в Роно ходила. Нет, - отвечают, - и всё тут. Ты, - говорят мне, - не мать-одиночка, льгот у тебя нету. И вообще, ты, когда рожала, о чём думала?
Надежда Николаевна замолкает. Несколько секунд внутреннего колебания, но она решается продолжить свою исповедь.
- Я всё-таки вышла на работу.
- Да, а как же девочка? Няню нашли?
- Нет. У соседок свои проблемы были. Никто с чужим ребёнком сидеть не хотел. Да ещё постоянно.
- С собой на работу взяли? – не унимаюсь я.
- Нет не взяла. Меня бы, знаешь, сегодня, лишили бы родительских прав. И правильно бы сделали.
- Как? Почему?
- Я свою Наташу дома закрывала и уходила.
- Одну?
- Да. Мне нужно было ко второй смене в школу приходить. И я уходила в 13 часов. Положу её в кроватку. Игрушками обложу и ухожу.
Уроки веду, а в душе страх. Особенно боялась, когда слышала вой пожарных машин. Ну, - думала, - конец. Это точно ко мне домой едут.
Муж к 8 часам вечера возвращался, а я только к 9-ти. Наташеньке моей тогда и двух годиков не было. Вот такая я – мать никудышная. Чужих детей учила старалась. А своего родного ребёнка в комнате запирала одного. Правда, месяца через три, полегче нам стало. Я договаривалась со старшеклассницами из первой смены – с отличницами. У них занятия заканчивались в 14 часов. И одна из девочек шла ко мне. Я ей ключ отдавала, и она с моей Наташей была почти весь день. Я ей немного за это приплачивала.
И так было до Наташиного шестилетия. Только перед школой ей место в садике выделили. Наташа моя такая болезненная была… В чём душа держалась – худенькая такая.
- Ну в школу вы, наверное, уже вместе с дочкой ходили? – спрашиваю.
- Нет, нет – качает головой Надежда Николаевна, - она в другую школу поступила. В ту, что ближе к нашему дому была. А моя школа далеко была. Она приходила сама, и кушала, и уроки делала – всё сама. Но тогда-то все дети так делали.
Муж не выдержал моей работы. Ушёл от нас. «Спи со своими тетрадками» - сказал мне на прощание. «А я жить хочу с живой бабой!» Я его не сужу. Нет. Он ведь прав по-своему. Я кроме школы тогда ничего не воспринимала. Жила от урока до урока, от звонка до звонка….
Василий хотел ещё детей. А я боялась беременности, как огня. Ну вот – он и ушёл.
Наташа моя подросла. Тихоня такая и молчунья, а поди ж ты, вдруг сразу же после десятого класса замуж собралась. Ну что же, - думаю, - пусть так, лишь бы счастлива была. Жить молодожёны стали отдельно. А я осталась одна в своей комнатке. Тут то меня такая тоска накрыла. Будто очнулась я от глубокого сна. Вижу жизнь моя прошла почти. А я вот ни женой, ни матерью побыть так и не успела.
Первая беременность у Наташи неудачно закончилась. Здоровье то у неё слабое совсем. Эх, не бывать мне, видно, и бабкой, - горевала я.
Но тут я ошиблась. Родила моя Наташенька мне одного за другим двоих внучат. Не сама рожала – кесарили. Но детки получились хорошие. Внучку назвали Маришкой, а внука Игорьком.
Наташа не стремилась учиться. Так у неё до сих пор никакой профессии и нет. Она детей растила. Получилась из неё отличная мать, не то, что я.
- А жила она на что? - спросила я.
- Муж зарабатывал. Он автомеханик очень хороший. Одно плохо -
к спиртному не равнодушен, но, ради семьи, держится.
Внуки Надежды Николаевны уже большие – школу закончили давно. Навещают её часто. О внуках своих она может рассказывать часами. Все заботы о них. Старается помочь им – делится пенсией.
- Хочется, - говорит, - ещё на свете пожить. Внукам помочь. Да и посмотреть охота - кто у них родиться.
- Вот дождусь правнуков тогда уж и помереть не обидно, - шутит она, - Дочку то свою, родненькую, я на работу променяла. Прощения у неё прошу всю жизнь. Да и своей жизни жалко. Бывает, ночью проснусь и всё думаю, думаю – неужто напрасно я жила?
Ученики мои бывшие до сих пор с днём рождения меня поздравить не забывают. Звонят со всех концов России и даже СНГ. Выходит хорошо я их учила? Тогда и моя жизнь не зря прошла? Да, и могла бы я прожить её по-другому – не знаю, хоть мне уже и 87!
Вот такой рассказ о жизни довелось мне услышать. Ни в коем случае не осуждаю человека, открывшего душу, и нуждающегося в том, чтобы поделиться своими мыслями и переживаниями. Правду говорит русская пословица: «Жизнь прожить – не поле перейти!» Свободен ли человек при выборе своего жизненного пути от обстоятельств, от условий того времени, в котором проходит его жизнь, от тех ценностей, в которые верит общество?
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!
Наталья Смирнова
Свежие комментарии