Несколько мужчин сидели возле гаражей за импровизированным столиком и выпивали.
— Ну, за нас, - поднял тост один из них и быстро опрокинул рюмку, за ним последовали и сидящие за столом.
— О, Михалыч домой идёт, сейчас опять жинке звонить будет, отчитываться, — хохотнул один из мужчин.
— Наверное, очередную шубу спешит покупать, — поддакнул ему сидящий справа.
— А ну, цыц, — строго посмотрел на мужиков Валерий Иванович, старший водитель, — Михалыч, присаживайся с нами.
— Нет, нет, ребята, мне домой нужно, — опрятный мужчина сорока лет приветливо кивнул своим работникам.
— Начальник, ну, уважь ты нас, нечасто же собираемся вместе, а ты и подавно с нами за одним столом не сидел, — мужчины закивали головой.
— Ладно, сейчас жене позвоню, что задержусь, — мужчины переглянулись, заулыбавшись.
«Подкаблучник» — пронеслось у каждого в голове, но, конечно, никто вслух этого не сказал. Всё же их начальник и по совместительству хозяин фирмы был хорошим мужиком, хоть и носился со своей женой, как с великой драгоценностью.
Когда Михалыч присоединился к работникам, один из них, уже подвыпивший, всё же решил спросить, о чём часто переговаривались мужики в курилке, и что было предметом подколов в сторону начальника.
— Михалыч, хороший ты человек во всех отношениях, семьянин к тому же... Ты не подумай, мы тебя уважаем. Но что ты носишься со своей женой, ты же ей ни в чем не отказываешь, покупаешь всё, вон, отчитываешься за каждый шаг. Не боишься разбаловать, за что ты её так любишь?
За столом замолчали, все ожидали, что начальник вскочит и ударит работника за такие слова, ну, или уволит. Михалыч же обвел взглядом сидящих и просто сказал:
— За оладьи.
Мужчины переглянулись удивлённо. У них все жены пекли оладьи, но так относиться к своей женщине из-за оладьев, простых толстых блинов?
А Михалыч, смотря вдаль, продолжил:
— Десять лет назад, когда я был простым дальнобойщиком, я попал в страшную аварию. Два месяца комы, множественные переломы, мне и шанса уже никто не давал, что выживу. А она два месяца ежедневно приходила ко мне, спала в палате, разговаривала со мной, делала массажи и верила. Когда я пришёл в себя, потребовались огромные деньги на реабилитацию, она продала всё, что у нас было, сняла с себя всё золото, ела через день, чтобы сэкономить, пошла на две работы, хоть я и был против и не думал, что снова буду ходить, жить, как раньше, но она не слушала. И вот, однажды вечером, мне очень захотелось оладьев, обычных оладьев со сгущенкой, я лежал и мечтал о них. Звонит жена, с работы пришла только, спрашивает, чего бы мне хотелось, что приготовить на завтра и я без всякой мысли поделился с ней, что до дрожи хочу её оладушек, если ей не трудно, пусть как-нибудь сделает мне. Через два часа, а время позднее, она заходит в мою палату и несёт в корзине упакованные горячие оладьи. Понимаете? Она пришла с работы уставшая, испекла мне их, ехала через весь город, чтобы мне, больному, привезти горячих оладий. С этого момента я понял, что не имею права хандрить. Через полгода меня выписали. Благодаря ей, моей женщине, я жив, и у меня есть вот это всё...
Михалыч обвел взглядом постройки, гаражи, людей.
— И будь я миллиардером... даже и тогда бы не смог отблагодарить полностью за её оладушки.
Михалыч встал, выпил рюмку водки, попрощался и пошёл, попутно набирая номер жены.
А мужчины молча сидели за столом и думали, а есть ли у них такой человек, который поздно вечером принесёт через весь город «горячих оладий»...
Свежие комментарии