Стандарты женской привлекательности только в начале XIX века получили эстетическое измерение. Ранее оценка внешнего вида здоровой девушки или женщины имела отношение только к ее детородным функциям. Поэтому одной из важных частей тела, на которую обязательно обращали внимание, был живот. Его размер являлся важным маркером моды каждой эпохи.
Большой живот, чтобы много есть и рожать
Сказочная русская красавица допетровского времени была «и румяна и бела», но самое главное, она обязательно обладала пышными формами. Только полная женщина с широкими бедрами, заметно выступающим животом и большой грудью имела больше шансов выносить, родить и выкормить здорового ребенка, да еще не одного, а, как положено, около десятка. При этом даже богатые дворянки периодически занимались физическим трудом – умели и лошадь запрячь, причем, в карету или в телегу, могли и коромысло с двумя 12-литровыми ведрами воды из колодца принести. Для этих простых бытовых действий дама, даже если ей всего, например, 15 лет, должна была иметь вес, а значит много есть.
Английский врач Сэмюэл Коллинз, который с 1659 по 1666 год был личным лекарем второго царя из династии Романовых — Алексея Михайловича Тишайшего, в своем сочинении «Нынешнее состояние России, 1671 год так описывает нравы россиян: «…Красотою женщины считают они толстоту, (…) Маленькие ножки и стройный стан почитаются безобразием. (…) Худощавые женщины почитаются нездоровыми, и потому те, которые от природы не склонны к толстоте, предаются всякого рода эпикурейству с намерением растолстеть: лежат целый день в постели, пьют русскую водку (очень способствующую толстоте), потом спят, а потом опять пьют…»
Большой живот у потенциальной невесты допетровского времени свидетельствовал и о ее хороших детородных функциях, и о том, что она происходит из состоятельной семьи, где ее хорошо кормили, а значит, она способна выполнять тяжелую физическую работу.
Большой живот и узкая талия
Вступление на престол Петра I ознаменовалось переломом во многих сферах жизни российского общества. Став совершеннолетним и самостоятельным самодержцем, он посетил несколько европейских стран и вместе с инновациями в устройство армии, флота и государственного управления, царь привез с Запада и некоторые модные веяния. Они были предназначены только для аристократии и состоятельных горожан, в жизни крестьянства тогда почти ничего не изменилось. Придворные дамы новой столицы Российской империи быстро переняли многие европейские новшества: теперь необходимо было демонстрировать фарфоровую бледность, легкость, а также воздушность платья.
Период рококо подтверждал привлекательность пышных женщин, но при этом им следовало соблюдать и западноевропейскую «хрупкость». Такое сочетание можно увидеть в «Портрете императрицы Екатерины I» Генриха Бухгольца, 1760 – 1780, Михайловский замок, Санкт-Петербург. Царица изображена в объемном платье с парчовой накидкой, под которыми угадываются пышные бедра и живот. Но при этом лиф, составляющий корсет, зримо сжимает ее грудную клетку и конструктивно подчеркивает узкую талию. Благородные женщины XVIII века намеренно перетягивали себе фигуры таким образом, чтобы подчеркнуть объемную грудь, большой живот и бедра, но при этом продемонстрировать талию, намекающую на хрупкость и благородство.
У романтичной дворянки живота нет
В начале и особенно в середине XIX века изменилась мода на женские фигуры. Это было связано с активным развитием образования у женщин не только дворянского происхождения, но и среди купечества. Эпоха романтизма принесла в Россию массу французских романов, которых благородные и состоятельные россияне обоего пола запоем читали в оригинале. Тогда же в их понимании сформировался образ новой модной женщины. И это была не дородная красавица с большим животом и грудью, а бледная, худая, мечтательно-грустная девушка, склонная к экзальтации и обморокам. Для этого юные россиянки морили себя голодом, уменьшая объемы тела, скрывались от солнца под зонтами, чтобы сохранить светлый оттенок кожи и считали деторождение и материнство недостойным настоящей романтической девушки. Именно в этот период в состоятельных семьях появились кормилицы.
Благородной женщине не пристало много есть и отращивать живот, чтобы полноценно вскармливать своего ребенка грудью. Для этих целей всё также выбирали крестьянок, которые после родов обладали объемными частями тела и хорошим аппетитом. Состоятельные россиянки XIX века и после замужества и родов старались поддерживать хрупкий, романтичный образ, что можно увидеть в картинах Ореста Кипренского «Портрет Екатерины Сергеевны Авдулиной», 1822 или 1823, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург и «Портрет Екатерины Петровны Ростопчиной», 1809, Третьяковская Галерея, Москва. Обе женщины среднего возраста и благородного происхождения представлены грустными и худощавыми, и конечно, не лишенными романтического очарования.
Выпирающий живот вульгарен
Рубеж XIX и XX века прочно и надолго разделил россиянок на стройных образованных горожанок и пышнотелых крестьянок, редко умевших читать. Полнота абсолютно вышла из моды, и толстая девушка априори считалась отсталой. Но в образ утонченной аристократки вернулся здоровый румянец и крепость мышц. Во многом этому способствовал тот факт, что девушки, и не только дворянки, стали обучаться в благородных пансионах, где порой, на европейский манер, от них требовали ежедневного выполнения физических упражнений. И если с большой грудью модницы мирились и в крайнем случае ее перетягивали, то выпирающий живот считался крайне вульгарным.
С начала века и вплоть до Революции эталоном женской красоты среди благородных дам считалась княжна, и затем княгиня Зинаида Николаевна Юсупова. Если взглянуть на ее портрет кисти французского художника Франсуа Фламенга «Пелегрина», написанный в 1894, то невозможно не заметить, какая прекрасная физическая форма у этой женщины. Между тем, на момент написания портрета, у княгини уже было двое сыновей. А спустя 10 лет Великий князь Александр Михайлович Романов после костюмированного бала в Зимнем дворце Санкт-Петербурга написал следующее: «…Я танцевал все танцы с княгиней Юсуповой (…) Княгиня танцевала этот танец лучше любой заправской балерины…» До самой своей смерти в 1939 году Зинаида Николаевна Юсупова сохраняла стройную фигуру.
Крепкие мышцы и небольшой живот
Окончательная победа пролетариата в России в 1920-х годах не вернула в моду крестьянскую женскую полноту. Но постепенно неестественно-бледных, коротко остриженных, стройных девушек эпохи немого кино, создававших свой образ на манер утонченных парижанок, сменили румяные, крепкие и широкоплечие комсомолки. Они активно занимались общественно-политической работой и физкультурой. Этот образ «правильной» советской женщины родился из соединения плотного, крестьянского типа фигуры с большой грудью и спортивного телосложения бывшей нищей воспитанницы благородного пансиона.
Советские женщины эпохи соцреализма обладали крепкими мышцами, чтобы иметь возможность строить пролетарское общество, высокой грудью и небольшим животиком, чтобы легко рожать новых граждан молодого государства. Наиболее ярко советских людей отображал в своих картинах художник Александр Дейнека. В частности, в полотне «Весенняя песня», 1945, представлены три девушки в легких ситцевых платьях, облегающих мускулистые фигуры с небольшими животиками. Их образы излучают полноту «правильного» здоровья, необходимого прогрессивным советским труженицам.
Свежие комментарии