Шоу-бизнес

Одна из великих - Клавдия Шульженко.

Возьми гитару — ей лет немало,
Сыграй негромко, пройдись по струнам бурым.
Возьми гитару — она звучала
Давно когда-то в палатке над Амуром...

"Когда я впервые услышал Шульженко, а это было где-то в середине 1970-х, она уже была страшным архаизмом. Но без неё и Утёсова не обходились многочисленные выпуски фестивалей Песня-74 и так далее — до бесконечности.

Время её молодости пришлось на тридцатые годы XX века. Индустриализация, коллективизация и особенно Великая Отечественная война не очень вязались с её почти мяукающим голосом. У Бернеса, а особенно — Утёсова голоса и вовсе никогда не наблюдалось, даже во времена "Весёлых ребят", но чем-то таким завораживали эти мастодонты советской эстрады?

Уже будучи немолодой она до последних дней, выходя на эстраду, держалась с неподражаемой грацией, осанкой и даже кокетством. Но грация — дело наживное. Что же было в этих голосах такого необыкновенного, неповторимого и почему спустя годы эти трогательные, нежные и задушевные интонации невозможно воспроизвести?

Есть такое выражение: душа поёт! Вот эти старики советской эстрады знали секрет "задушевного пения". Весьма возможно, что они вышли из самых низов социальной лестницы.

Клавдия Ивановна Шульженко родилась на Украине, в Харькове.Бухгалтер управления железной дороги, отец будущей звезды советской эстрады, не просто развлечения ради музицировал дома, а ещё играл на духовом инструменте в любительском оркестре, а иногда даже и пел соло. Так что Клава была обречена. На эстраду она выпорхнула с лёгкой руки папы бухгалтера.

Ну а потом всё как-то само устроилось: художественная самодеятельность, танцы, спектакли, сказки. Темперамента жизнерадостной харьковчанке было не занимать. Девочку затянул круговорот сценической жизни, правда, не в самое радостное для страны время.

Сольный дебют с песней "Звёзды на небе" пришёлся на 1923 год:

Снился мне сад в подвенечном уборе,
В этом саду мы с тобою вдвоём.
Звёзды на небе, звёзды на море,
Звёзды и в сердце моём…

Она верила в свою звезду. Видимо, поэтому препятствия, возникавшие на пути, преодолевала с лёгкостью: Харьковский драматический театр, далее Мариинка, и вот в 1929 году Ленинградский мюзик-холл.

Эх, Андрюша, нам ли быть в печали,
Не прячь гармонь, играй на все лады,
Поднажми, чтобы горы заплясали,
Чтоб зашумели зелёные сады…

Страна после военного коммунизма выходила из пике с песенками НЭПа. Слова незамысловатые, но такова природа русской жизни и песни, от которой эстрада тех лет была не так уж далека: либо безотрадная печаль, либо несущаяся под откос радость. И всё же при всей наивности этих слов — они не "выносят мозги", как нынешняя эстрада: "Ты ласкай меня везде, я ведь взрослая уже…"

А военная песенная лирика — это просто подлинный кладезь песенного фонда и не только, кстати, нашего. Вот известная песня "Синий платочек":

Синенький скромный платочек падал с опущенных плеч,
Ты говорила, что не забудешь нежных и ласковых встреч,
Порой ночной мы повстречались с тобой,
Белые ночи, синий платочек милый, желанный, родной!

Светлый огонёк этой песни в исполнении солистки фронтового джаз-ансамбля давал надежду тем, кто её в начале войны уже начисто утратил. Клавдия Шульженко дала более 500 концертов на фронте!

А потом появится и эта песенка, которую сегодня можно запросто обвинить в пропаганде курения:

Об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах,
Где-нибудь, когда-нибудь мы будем говорить,
Вспомню я пехоту и родную роту,
И тебя за то, что дал мне закурить.
Давай закурим по одной, давай закурим, товарищ мой…

Как это ни забавно, но фамилия композитора, который дал жизнь словам — Табачников!

Да, вот годы идут, а она незабываема. И покуда примадонны нашей эстрады из кожи лезут вон, чтобы остаться в памяти людской, надо, наверное, вспомнить о том, что в советское время на первом месте были честь и достоинство. Разумеется, это вовсе не значит, что нам, для того, чтобы вернуть утраченное, необходимо в срочном порядке вернуться в СССР. Но оглянуться стоит, чтобы вспомнить таких великих певиц, как Клавдия Ивановна Шульженко…