Практически вся нормальная Россия понимает, что время воздыхания по Западу проходит. Я часто вспоминаю, что об этом говорил еще мой любимый поэт Лермонтов: «Ну, сколько еще можно тянуться за Европой? Пора жить своею самостоятельною жизнью и внести в общечеловеческое свое самобытное, Российское». Как он был прав. Как правы были все наши предтечи великие, которые боролись все с теми же силами.
Мы все переходим в иное культурное измерение, долгожданное всеми, кто воспитан на великих традициях русской культуры. При этом нужно отметить, что в России историю мировой культуры знают лучше, чем на Западе. Мы любим то, что достойно нашей любви. Видимо, приходит время переориентации устремлений нашего государства, которое по промыслу Божию оказалось в положительной изоляции. Я благодарю Бога за санкции каждое утро и не верю тому, что наши оппоненты додумались нам помочь в том, чтобы мы были закрыты от них.
Понимают ли они, что рубят тот сук, на котором сидят со своей толерантностью, которая привела к самопожиранию Европы при умелой режиссуре Америки? Хотя этот процесс мне лично был виден еще лет тридцать назад, когда я прибыл как турист в Лондон.
Уже тогда вовсю разгуливали те, кто сегодня ходит на демонстрации под радужным флагом. В Париже, гуляя по Монмартру и Шанз-Элизе, я в уме подсчитывал, сколько мне попадется местных, парижан. Всего 15–20%. То же самое в Австрии и Германии. Эти страны уже отказываются от мультикультурности, а от толерантности к извращениям — не могут. Россия же не может принять такую толерантность, которая пожирает, разлагает и приводит культуру к полной дехристианизации и демонизации. Наше государство пойдет иным путем, и это понятно всем. Хотя, конечно, все бои еще впереди. Вообще, бой — понятие вечное.
Так вышло, что в последнее время мне пришлось плотно вникать в работу Министерства культуры, потому что я стал членом совета президиума министерства и вошел практически во все рабочие группы по театру, кино и музыке: теперь я вижу процессы изнутри. Я никогда не относился к Министерству культуры с благоговением и пиететом. Но те шаги, которые сегодня оно пытается предпринимать (хотя там разные люди работают), я считаю положительными. Я не во всем согласен с нашим министром, о чем открыто говорю, но улучшения есть. В министерстве появился очень правильный инструмент — общественный совет, на это была воля нашего президента. Он ввел общественные советы практически во всех министерствах, чтобы чиновники не думали, что они вершители всего. Теперь министр культуры не может принимать законы и подзаконы, не согласовав их с общественным советом.
Обратившись к президенту, я хочу поставить вопрос о выведении культуры из рынка. Это может сделать только Россия, и больше ни одна другая страна мира, даже наши братские народы: болгары, украинцы, сербы. А вот мы должны объяснить, что после выведения культуры из рынка господа Капковы и прочие инноваторы перестанут опираться на то, что все меряется рублем. Никогда в России не мерилась рублем наша жизнь, никогда рубль не был самым главным. А нас к этому пытаются приучить. Часто ставят похабщину и говорят: «А что, люди-то идут, платят денежки за вход».
Мы поднимем вопросы кинематографа и телевидения. Экранное искусство, в особенности телевидение — это вторая реальность, в которой живет человек. Раньше в красном углу вешали икону Спасителя, а теперь ящик, через который — не спрашивая: а можно, или нет – к нам врывается сатана, и это пока не учтено.
Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется. Всех нас ждет очень большая работа. И победа за нами. Как говорили сербы в 1914 году, когда их, как и нас в очередной раз поставили на грань полного уничтожения нации, «Нам нет спасения! Мы победим!».
Николай Бурляев.
Свежие комментарии