Весной 1990 года на Нижней Тунгуске случилось наводнение, и практически все редкие поселения на этой стремительной реке каньонного типа оказались во власти стихии. Особенно пострадало село Учами: оно оказалось полностью затопленным. Из воды торчали лишь крыши с трубами, напоминающие собой сгрудившиеся на поверхности угловатые, топорно сработанные подводные лодки с толстыми закопченными перископами.
А когда вода схлынула, взору учамцев открылась жалкая картина: их плачущие от сырости деревянные дома со вздутыми полами, насквозь промокшими печами. Жить в таких домах было нельзя. Некоторые избы вообще уплыли. Здание сельсовета, с развевающимся красным знаменем на коньке, выловили потом в Енисее.
В Учами стали завозить палатки, юрты. Сельчане разбивали их кто где: во дворах, на улице, и пока было тепло, вели такую таборную жизнь. Короткое лето уходило, ночи свежели. И так как обещанные крайагропромовским руководством балки для временного проживания в них перевозились сюда очень медленно, учамцы поняли, что зимовать-таки придется в пострадавших от наводнения домах. Они взялись за ремонт.
Все, что касается деревянной части - тут сельчане сами были доки. Могли и полы перебрать, и стены переложить, лишь бы был материал. А вот перед печами они пасовали: их надо было полностью разбирать и снова складывать. Мудреным этим делом владел в Учами только один человек - бывший фронтовик Михаил Семенович Иванов. Но он к тому времени был уже очень стар и давно не занимался кладкой печей.
А печь в доме, тем более в северных широтах, это все. Она и кормилица, и тепло дарующая. Одно слово -домашний очаг, воспетый в стихах и песнях. И если она дымит, плохо греет, жизнь в таком доме практически невозможна . А промокшие печи становятся именно такими. Если их не отремонтирует мастер. Но где его взять?
Такой мастер был в Туре - в райсеверрыбкоопе работал печником Иван Егорович Суздалев. Вот его-то и попросили учамцы прикомандировать в их село. Он прилетел с помощником Николаем Артемчуком и, долго не рассусоливая, взялся за дело. Я как раз тоже прилетел сюда несколькими днями позже, чтобы описать в газете последствия наводнения и то, как они устраняются.
- Молодец мужик - вкалывает от зари до зари! - так отозвался о Суздалеве управляющий отделением Григорий Бубеев. Примерно такого же мнения был о печнике и председатель Учамского сельского Совета Григорий Москвитин:
- Работает он с необыкновенной скоростью: за день печку выкладывает. Командировка у Суздалева уже кончилась. Но ее по нашей просьбе продлили, ведь печи надо перебирать практически в каждом доме...
Естественно, захотелось увидеть представителя одной из древнейших на Руси профессий, поговорить с ним. Москвитин провел меня на место работы Суздалева - он как раз работал в доме ветерана войны и труда, знатного оленевода Антона Валентиновича Мукто. Это была не то девятнадцатая, не то двадцатая по счету плита, переложенная им за время нахождения в Учами.
Более того, как я с удивлением узнал, перебирать Суздалеву приходится печи... собственной кладки. Иван Егорович жил здесь в свое время, работал механизатором. А очаги односельчанам строил по их просьбам в свободное от работы время. Они исправно служили людям по двенадцать и более лет, лишь после наводнения появилась нужда в их обновлении. И судьбе было угодно распорядиться так, что “лечить” эти печи пришлось создавшему их мастеру.
- Так кто же вы по специальности: печник или механизатор? – спросил я его.
Иван Егорович, все это время расторопно кладущий в тело печи кирпич за кирпичом и отрывисто говорящий со мной на ходу, сел на подоконник перекурить.
- Собственно печником-то я работаю, при районном рыбкоопе, всего год, - сказал он, затягиваясь сигаретой. - Основная моя специальность - механизатор...
И Суздалев поведал о том, что механизаторский стаж у него - двадцать восемь лет. После окончания училища трудиться начинал в Ванаваре (один из центров трех районов, еще недавно существовавших в Эвенкии, и объединившихся в один муниципальный район в 2006 г., после укрупнения Красноярского края).
Работал в совхозе «Тутончанский», в Туринской нефтегазоразведочной экспедиции. Мог водить любую гусеничную и колесную технику, какая используется в этих краях. Дело свое любил. Да уж больно тяжелое оно, и хотя Иван Егорович трудностей своей специальности поначалу не замечал, она за многие годы подорвала его здоровье. Врачи запретили ему управлять техникой.
А без дела этот трудолюбивый человек сидеть не мог. Вот и сгодилась отцовская выучка умению класть печи. В Ванаваре хорошо помнят знатного печника Егора Суздалева: не один десяток семей обогревают искусно выложенные им очаги. А помощниками ему были подрастающие сыновья. Так Иван Егорович продолжил фамильное дело Суздалевых-печников.
Печи бывают разные. Есть русские - огромные, на полхаты, это, по сути, дом в доме; есть круглые голландские; есть камины; и есть довольно незатейливые, на первый взгляд, кухонные очаги с плитой для приготовления пищи и обогревателем. Вот такие печи сейчас преимущественно и используются на селе.
Иван Егорович столько смастерил их за свою жизнь, что мог выложить любую - пяти-восьми - или десятиоборотку, с закрытыми глазами. Оборотки - это количество дымоходных колен, чем их больше, тем жарче печка, тем дольше держится в ней тепло.
В среднем на пятиоборотную печь уходит (это включая и вывод трубы) до 1200 штук кирпича. Ровно столько раз надо поклониться мастеру, не считая наклонов за раствором, пока он полностью выложит печь. К концу рабочего дня - а в Учами у Суздалева он длился с шести утра до девяти-десяти вечера - у печника спина гудит, как натянутая струна контрабаса. Оттого худ и жилист Иван Егорович, что работает не щадя себя.
В очередной раз продленная командировка уже кончалась, а ему хотелось сделать для потерпевших бедствие людей как можно больше. Да и материальный стимул здесь - не последнее дело: печка - “стольник” на двоих (напомню, в ценах 1990 г.), во соответствующих пропорциях для мастера и подмастерья. Выложенные печи Суздалев уже давно не проверяет. Не потому, что времени в обрез, а поскольку дает железную гарантию своей работе.
Такие печки для него - “семечки”. Вот перед Учами в Туре Суздалев выложил печь в пекарне-там пришлось попотеть и поволноваться. Сооружение сложное, выкладывать пришлось с чертежами в руках.
Два с половиной месяца возился мастер. На эту гигантскую печь ушло 28 кубометров кладки. А сколько разнообразных компонентов - строго по чертежам! - приняла свое тело многотонная “печурка”: жидкое стекло, шамот, асбестовую крошку, известь, огнеупорные глину и кирпичи. Замена любого из этих компонентов каким-либо другим свела бы всю работу насмарку: ведь топка ее должна выдерживать адский -до 1200 градусов жар, да 500-600 градусов - камера. Семь потов сошло с Ивана Егоровича, пока закончил работу. Зато выполнил ее добротно...
Так и не дали Суздалеву переложить все печи в Учами - руководство рыбкоопа вызвало срочно в Туру. Необходимо было заняться обмуровкой котлов в котельной - зима не за горами. А тут еще срочный вызов в хлебопекарню: стало не хватать хлеба возвращающимся из отпусков туринцам, уходящим в тайгу с припасами охотникам. Понадобилось подремонтировать одну из старых печей и увеличить выпуск продукции.
А в Учами он прилетел попозже еще раз и довел здесь работу до конца, никого не оставил без исправной печи. Без которой, как известно, в деревне, а тем более на Севере, не прожить…
На фото, к сожалению, не Суздалев (у меня тогда с собой фотоаппарата не было). Но очень похож!
А когда вода схлынула, взору учамцев открылась жалкая картина: их плачущие от сырости деревянные дома со вздутыми полами, насквозь промокшими печами. Жить в таких домах было нельзя. Некоторые избы вообще уплыли. Здание сельсовета, с развевающимся красным знаменем на коньке, выловили потом в Енисее.
В Учами стали завозить палатки, юрты. Сельчане разбивали их кто где: во дворах, на улице, и пока было тепло, вели такую таборную жизнь. Короткое лето уходило, ночи свежели. И так как обещанные крайагропромовским руководством балки для временного проживания в них перевозились сюда очень медленно, учамцы поняли, что зимовать-таки придется в пострадавших от наводнения домах. Они взялись за ремонт.
Все, что касается деревянной части - тут сельчане сами были доки. Могли и полы перебрать, и стены переложить, лишь бы был материал. А вот перед печами они пасовали: их надо было полностью разбирать и снова складывать. Мудреным этим делом владел в Учами только один человек - бывший фронтовик Михаил Семенович Иванов. Но он к тому времени был уже очень стар и давно не занимался кладкой печей.
А печь в доме, тем более в северных широтах, это все. Она и кормилица, и тепло дарующая. Одно слово -домашний очаг, воспетый в стихах и песнях. И если она дымит, плохо греет, жизнь в таком доме практически невозможна . А промокшие печи становятся именно такими. Если их не отремонтирует мастер. Но где его взять?
Такой мастер был в Туре - в райсеверрыбкоопе работал печником Иван Егорович Суздалев. Вот его-то и попросили учамцы прикомандировать в их село. Он прилетел с помощником Николаем Артемчуком и, долго не рассусоливая, взялся за дело. Я как раз тоже прилетел сюда несколькими днями позже, чтобы описать в газете последствия наводнения и то, как они устраняются.
- Молодец мужик - вкалывает от зари до зари! - так отозвался о Суздалеве управляющий отделением Григорий Бубеев. Примерно такого же мнения был о печнике и председатель Учамского сельского Совета Григорий Москвитин:
- Работает он с необыкновенной скоростью: за день печку выкладывает. Командировка у Суздалева уже кончилась. Но ее по нашей просьбе продлили, ведь печи надо перебирать практически в каждом доме...
Естественно, захотелось увидеть представителя одной из древнейших на Руси профессий, поговорить с ним. Москвитин провел меня на место работы Суздалева - он как раз работал в доме ветерана войны и труда, знатного оленевода Антона Валентиновича Мукто. Это была не то девятнадцатая, не то двадцатая по счету плита, переложенная им за время нахождения в Учами.
Более того, как я с удивлением узнал, перебирать Суздалеву приходится печи... собственной кладки. Иван Егорович жил здесь в свое время, работал механизатором. А очаги односельчанам строил по их просьбам в свободное от работы время. Они исправно служили людям по двенадцать и более лет, лишь после наводнения появилась нужда в их обновлении. И судьбе было угодно распорядиться так, что “лечить” эти печи пришлось создавшему их мастеру.
- Так кто же вы по специальности: печник или механизатор? – спросил я его.
Иван Егорович, все это время расторопно кладущий в тело печи кирпич за кирпичом и отрывисто говорящий со мной на ходу, сел на подоконник перекурить.
- Собственно печником-то я работаю, при районном рыбкоопе, всего год, - сказал он, затягиваясь сигаретой. - Основная моя специальность - механизатор...
И Суздалев поведал о том, что механизаторский стаж у него - двадцать восемь лет. После окончания училища трудиться начинал в Ванаваре (один из центров трех районов, еще недавно существовавших в Эвенкии, и объединившихся в один муниципальный район в 2006 г., после укрупнения Красноярского края).
Работал в совхозе «Тутончанский», в Туринской нефтегазоразведочной экспедиции. Мог водить любую гусеничную и колесную технику, какая используется в этих краях. Дело свое любил. Да уж больно тяжелое оно, и хотя Иван Егорович трудностей своей специальности поначалу не замечал, она за многие годы подорвала его здоровье. Врачи запретили ему управлять техникой.
А без дела этот трудолюбивый человек сидеть не мог. Вот и сгодилась отцовская выучка умению класть печи. В Ванаваре хорошо помнят знатного печника Егора Суздалева: не один десяток семей обогревают искусно выложенные им очаги. А помощниками ему были подрастающие сыновья. Так Иван Егорович продолжил фамильное дело Суздалевых-печников.
Печи бывают разные. Есть русские - огромные, на полхаты, это, по сути, дом в доме; есть круглые голландские; есть камины; и есть довольно незатейливые, на первый взгляд, кухонные очаги с плитой для приготовления пищи и обогревателем. Вот такие печи сейчас преимущественно и используются на селе.
Иван Егорович столько смастерил их за свою жизнь, что мог выложить любую - пяти-восьми - или десятиоборотку, с закрытыми глазами. Оборотки - это количество дымоходных колен, чем их больше, тем жарче печка, тем дольше держится в ней тепло.
В среднем на пятиоборотную печь уходит (это включая и вывод трубы) до 1200 штук кирпича. Ровно столько раз надо поклониться мастеру, не считая наклонов за раствором, пока он полностью выложит печь. К концу рабочего дня - а в Учами у Суздалева он длился с шести утра до девяти-десяти вечера - у печника спина гудит, как натянутая струна контрабаса. Оттого худ и жилист Иван Егорович, что работает не щадя себя.
В очередной раз продленная командировка уже кончалась, а ему хотелось сделать для потерпевших бедствие людей как можно больше. Да и материальный стимул здесь - не последнее дело: печка - “стольник” на двоих (напомню, в ценах 1990 г.), во соответствующих пропорциях для мастера и подмастерья. Выложенные печи Суздалев уже давно не проверяет. Не потому, что времени в обрез, а поскольку дает железную гарантию своей работе.
Такие печки для него - “семечки”. Вот перед Учами в Туре Суздалев выложил печь в пекарне-там пришлось попотеть и поволноваться. Сооружение сложное, выкладывать пришлось с чертежами в руках.
Два с половиной месяца возился мастер. На эту гигантскую печь ушло 28 кубометров кладки. А сколько разнообразных компонентов - строго по чертежам! - приняла свое тело многотонная “печурка”: жидкое стекло, шамот, асбестовую крошку, известь, огнеупорные глину и кирпичи. Замена любого из этих компонентов каким-либо другим свела бы всю работу насмарку: ведь топка ее должна выдерживать адский -до 1200 градусов жар, да 500-600 градусов - камера. Семь потов сошло с Ивана Егоровича, пока закончил работу. Зато выполнил ее добротно...
Так и не дали Суздалеву переложить все печи в Учами - руководство рыбкоопа вызвало срочно в Туру. Необходимо было заняться обмуровкой котлов в котельной - зима не за горами. А тут еще срочный вызов в хлебопекарню: стало не хватать хлеба возвращающимся из отпусков туринцам, уходящим в тайгу с припасами охотникам. Понадобилось подремонтировать одну из старых печей и увеличить выпуск продукции.
А в Учами он прилетел попозже еще раз и довел здесь работу до конца, никого не оставил без исправной печи. Без которой, как известно, в деревне, а тем более на Севере, не прожить…
На фото, к сожалению, не Суздалев (у меня тогда с собой фотоаппарата не было). Но очень похож!
Свежие комментарии