А еще в их палате на троих обитал таймырский нганасан Вася, красивый смуглый парень с почти европейскими чертами лица.
Вася жил в большом национальном поселке Волочаевка, занимался там рыболовством, охотой. Под нож хирурга попал после обморожения и расстался со всеми пальцами на одной ноге и половиной стопы на другой, на ней осталась лишь пятка. Вася приехал не за протезами, а за новыми «башмачками» - ортопедическими кожаными подушечками в форме недостающих частей стоп Василия.
Они вставлялись ему в ортопедические же ботинки, плотно заполняя пустующее пространство и прижимая остатки стоп Василия к задникам обуви, и он ходил почти как нормальный человек.
Ну, может быть, немного медленнее, чем обычно. Конечно, от походов в тундру за песцами ему пришлось отказаться. Но зато у Васи теперь был постоянный источник дохода – пенсия по инвалидности.
- Все бы ничего, да только вот левая нога всегда выдает меня, когда я пьяный, - весело жаловался Вася.
-Как это? - удивился Бельский. Оказалось, что дешевая ортопедическая обувь быстро разнашивается, обрубкам Васиных ног в них становится свободно, и если ботинок на правой стопе, на которой нет лишь пальцев, ведет себя еще нормально, то на левой, где осталась лишь пятка, разболтавшийся ботинок все время норовит провернуться по оси.
- Трезвый-то я всегда остановлюсь и поправлю ботинок, а когда напьюсь – не обращаю внимания, и чешу по поселку с повернутыми в разные стороны носками, - доходчиво пояснил Василий. – И все, бабе моей уже сообщают:
«Твой Васька ходит пяткой вперед, уже нажрался!» И она бежит меня отлавливать.
Бельский с Николаем Ивановичем хохотали. Заливался мелким смехом и сам Василий. А потом уж Николай Иванович начинал вдохновенно врать, какие смачные бабы втихомолку бегают к нему в Шушенском от своих мужей: «Чуть не в очередь, понимаешь ли, становятся! Надоели уже…»
Тут уж перемигивались Бельский с Василием - мол, бухти, бухти, паря!
В общем, развеселая образовалась компания в пятой палате.
Утомительные дни ожидания обитателям протезки доводки мастерами новых конечностей скрашивало… ну конечно же, пьянство. И как администрация учреждения ни боролась с выпивохами, вечерами, когда персонал, погрузившись в служебный автобус, а кто и в собственные машины, разъезжался по домам, в некоторых палатах протезки начиналась гульба.
Остающиеся на дежурство медсестры следили за тем, чтобы это веселье не переходило определенных границ, и кто в открытую манкировал принятыми на себя обязательствами при заселении в протезку, попадал на ее карандаш и мог быть выселен строгой директрисой. И такие случаи здесь бывали. Но обитатели пятой палаты вели себя очень аккуратно.
За спиртным обычно снаряжались Бельский и Николай Иванович. Они выходили как бы покурить, а сами топали дворами на улицу Шахтеров, к ближайшему гастроному. Бельский передвигался на костылях, а Николай Иванович поскрипывал своими новенькими протезами.
Причем, он не брал с собой даже трость. Если бы не его особенная, несколько замедленная и вразвалку походка, вряд ли можно было подумать, что он идет не на своих ногах.
Обычно они покупали пару бутылок водки, селедку в вакуумной упаковке, с полкило колбасы, хлеба. Бутылки рассовывали по карманам или затыкали за брючные ремни. Вахтер на входе обычно просил лишь показать, что увечные проносят с улицы в здание в пакетах.
Литра водки на троих мужиков, пусть и не комплектных, оказывалось достаточно, чтобы и не напиться в зюзю, и прийти в хорошее расположение духа, потравить байки, похохотать и отойти ко сну без тяжелых мыслей в голове, которые этих мужиков, в их-то положении, как впрочем, наверное, и некоторых других обитателей палаты, все же порой одолевали. Особенно, конечно, тех, кто никак не мог смириться со своим статусом инвалида.
Они выделялись из общей массы своей угнетенностью, скорбным выражением лиц. Особенно бросалась в глаза совсем еще молодая девушка, лет двадцати.
Она неуклюже передвигалась на костылях, которые ну никак ей не шли.
Обличьем была - ну чисто васнецовская Аленушка. Печальная такая, красивая, без ноги выше колена. А целая ножка у нее была стройная и длинная, хотя и скрывалась за долгополым халатом – он при ходьбе нет-нет, да распахивался. В протезке все про всех знали.
Про эту бедняжку рассказывали, что она еще не замужем, вместе с отцом
недавно попала в страшную автомобильную аварию. Отец-то отделался переломами, а вот красавице этой пришлось отнимать раздробленную, бывшую длинной и стройной, ножку.
Аленушка – Бельский для себя окрестил ее так, - как и все здесь, после примерки ожидала, когда ей окончательно изготовят первый в ее жизни протез. И никак невозможно было представить ее хромающую, с тростью.
Проблема походки на протезе отечественного производства, хотя и на основе импортных материалов,
существовала для всех, кто терял ногу выше колена. Искусственный коленный титановый сустав, как бы производители ни маскировали протез под настоящую конечность, все равно кардинально менял походку человека. Мужику-то с этим еще как-то можно было свыкнуться, а каково будет этой Аленушке?
И кто ее возьмет, такую увечную, замуж? Кто не сможет скрыть в постели если не брезгливости, то жалости при виде ее култышки? Разве тот, кто женится на ней по большой-пребольшой любви. Или сам окажется таким. Наверное, примерно такой ход мыслей был у молодой изувеченной женщины – во всяком случае, нечто подобное читалось на ее лице.
Но вскоре в настроениях Аленушки произошли заметные изменения, причем далеко в лучшую сторону. За ней стал приударять некий молодой симпатяга, приехавший за протезом откуда-то из глубинки на своей машине. Иногда он ездил в ней в город по каким-то своим надобностям, брал с собой и кого-то из сопалатников. Но когда положил глаз на Аленушку, сбросил мужиков с хвоста и отныне вывозил в город только ее.
Роман между этими двумя молодыми людьми, которые были жестоко обижены судьбой, но сердца которых при этом продолжали оставаться открытыми для чувств, развивался на глазах и про одобрительном сочувствии всех обитателей протезки.
Аленушка и ее новоявленный кавалер часами могли сидеть в каком-нибудь укромном уголке на втором
этаже и, тесно придвинувшись друг к другу, о чем-то негромко переговариваться или просто молчать. Видно было, что им очень хорошо вместе. И Аленушка просто таки светилась от счастья. По всему,дело у них шло на лад.
Как рассказывала Бельскому словоохотливая медсестра-техник на последней примерке почти готового
протеза, здесь несколько лет назад уже случился один такой роман, между мужчиной из Норильска и жительницей не то Лесосибирска, не то Сосновоборска. Причем оба были уже немолодые, имели взрослых детей, но при этом оставались одинокими. Здесь, в протезке, они понравились друг дружке, но дальше переглядываний, выведываний подробностей друг о друге окольнымипутями, у них дело не шло.
И тогда в их робкий роман вмешалась директриса протезно-ортопедического предприятия (царствие ей небесное – несколько лет назад ушла из жизни), женщина необычайной душевной доброты. Она была в курсе зародившегося между двумя ее пациентами чувства, и решила форсировать события (норильчанин вот-вот должен был уехать с новым протезом домой, а следом и его несостоявшаяся пассия, но в свой лесной городок. И больше они могли не встретиться).
Что сделала директриса? Она пригласила их обоих к себе на дачу, побыла с ними какое-то время, а потом под благовидным предлогом срочно уехала в город, пообещав в тот же день вернуться.
А вернулась через пару тройку дней. И по счастливым и смущенным лицам своих подопечных поняла: все сладилось! А вскоре норильчанин переехал со своего севера к молодой в этот ее не то Сосновоборск, не то Лесосибирск. Во какие истории случались в этом учреждении – хоть пиши по ним сценарии да снимай фильмы.
(окончание следует)
Свежие комментарии